она возненавидела его и подумывала о том, чтобы уйти. Было даже такое, что она действительно ушла на несколько месяцев. Однако последние два года, с тех пор как он взял себя в руки, дела в основном шли хорошо. Эмили была в ужасе от мысли о том, что Шон может нарушить привычный порядок вещей.

Откровенно говоря, она не могла сказать, что оправдывает Билли. Эмили не могла все списать на алкоголизм, но, откровенно говоря, она его понимала. Что случилось бы с ней, если бы именно она работала над таким проектом, как Eagle Logic и ей пришлось бы смотреть издалека, как он становится настоящим феноменом? Что ж, Эмили не была уверена, что смогла бы махнуть на это рукой. Она просила Билли смириться и забыть об этой штуке, несмотря на то что он создавал ее вместе с парнем, который в прошлом был его лучшим другом. Да и сама программа стоила сотни миллиардов долларов, из которых он не получил… буквально ни копейки. И отчасти поэтому Эмили, хоть и умоляла Билли не ехать, не стала ничего ему запрещать. Отчасти она все еще тешила себя надеждой, что Шон наконец-то поступит правильно и предложит им реальные деньги.

Однако Эмили не стала ждать этого, затаив дыхание.

Однажды она прочла, что у невинно осужденных есть только два варианта: сдаться или достичь того состояния разума, в котором они смогут бороться за справедливость, не испытывая при этом горечи. Ей такой подход казался глупым, но, может быть, в этом был смысл. Эмили все еще злилась на Шона из-за того, что он не сдержал обещания, данного Билли, но злоба не снедала ее так сильно, как мужа.

Она моргнула и посмотрела на маленькое миленькое личико девчушки, спавшей на соседней койке. Ее звали Кира, и она была милым ребенком. Эмили позволила глазам закрыться. Она действительно устала. Они каждый день всю неделю засиживались допоздна, споря, стоит Билли ехать или нет, а вчера, уже после того как он уехал, она обнаружила, что не может уснуть. Ее мучили дурные сны, вернее – кошмары.

Так мило со стороны Энди предложить ей прилечь. Кроватка была слишком маленькой для нее, но вполне удобной. Эмили все равно не будет долго спать: подремлет где-то полчасика, и этого ей хватит.

Она уснула как раз тогда, когда Билли сказал…

Глава 3. Предложение

Ты что, спятил?

Когда Билли задал этот вопрос, Шон задумался – и, надо сказать, не в первый раз – о том, правильно ли поступил, когда решил отреставрировать особняк Игл. Если ему нужна была недвижимость в северной части Нью-Йорка, почему было не продать землю и не избавиться и от особняка Игл, и от домика сторожа, раз и навсегда зарыв воспоминания? Может, вообще закатать всю территорию бульдозером, и пусть природа возьмет свое? Зачем пытаться все восстановить? Зачем строить на этой земле? Почему бы не затеять строительство в Кортаке? Шон влюбился в Кортаку с первого взгляда, несмотря на то что она была недалеко от Уиски Ран. А может, она ему понравилась, наоборот, благодаря этому. Шон отказался поступать в Колумбийский университет, Стэнфорд и в Массачусетский технологический, а в последующие годы щедро финансировал Университет Кортаки. Шон мог бы купить землю в пригороде. Обошлось бы дороже, чем в Уиски Ран, но деньги не были для него проблемой. Купить землю в Кортаке оказалось бы проще всего. Он мог бы начать все сначала в городе, который он любил, в городе, с которым у него связаны только хорошие воспоминания о студенческих годах, на безопасном расстоянии от старого поместья и особняка.

Но его странным образом тянуло к особняку Игл.

В подростковые годы Шон изо всех сил старался не думать об этом особняке и о том, что случилось с отцом, но старые здания и семейная история все равно преследовали его. Этот дом темной лошадкой появлялся в его кошмарах. Как минимум раз в месяц Шон просыпался у тети, скрючившись от боли на пропитанных потом простынях, с криком, обрывающимся в глотке: в таким моменты он был уверен, что находится в домике сторожа, а особняк Игл темной фигурой возвышается в небе. Во сне Шон слышал скрип половиц, а в обрывочных сновидениях видел расплывчатые тени в окнах особняка. Однажды, когда ему было семнадцать или восемнадцать лет, перед отъездом в колледж тетя спросила его, не хочет ли он отправиться в особняк. В ответ Шон просто молча уставился на нее. Нет, он не бывал там с того пожара, с тех пор, как ему исполнилось двенадцать. Лишь за пару недель до выпуска из университета Шон задумался о том, что они с Билли могут бесплатно жить и работать в этой хижине.

Возвращаться было ошибкой. Они создали там великолепный проект, но все же это место было проклятым. Но после того как Шон сказал Билли, что он может жить там бесплатно, идти на попятную было уже поздно. Они обитали там почти два года, и все это время особняк, зловеще ухмыляясь, поглядывал на них своими темными глазами-окнами, а дождь усиливал запах копоти, доносящийся от хижины сторожа. Это были два года постоянных кошмаров.

Когда Билли и Эмили уехали из хижины, Шон закончил свою работу и тоже уехал. Ему не хотелось оставаться в этом месте. Когда кто-нибудь спрашивал, откуда он родом, Шон говорил, что прибыл из Сиракьюса[14], и на этом разговор заканчивался. О, разумеется, всем было известно, что его родители погибли при пожаре и что он переехал к тетушке Беверли, когда ему было двенадцать. Особняк почти не упоминался в статьях, но когда о нем писали, ему посвящали едва пару строк. Лишь в прошлом году перед выходом биографии Шона New Yorker отдал особняку целый абзац:

«Игл не любит рассказывать о своих родителях. “Моя жизнь и так слишком публична, – говорит он, – хотя бы эту ее часть я хочу оставить для себя”. До пожара он жил с родителями в старом особняке Игл, который назван по имени рода и находится в северной части штата Нью-Йорк. Изначально он задумывался как роскошный отель, способный вместить сотню гостей, плюс обслуживающий персонал и слуг. Особняк Игл мог бы соперничать с отелями в Адирондаке[15] или Бар Харборе[16], будучи сам по себе достойной достопримечательностью, местом как для нуворишей, так и для старых богачей; он находится в пятнадцати милях к северу от крошечного городка под названием Уиски Ран.

Добираться нужно по извилистой дороге, а сам город расположен в тридцати милях к северу от Кортаки, где стоит Университет Кортаки, входящий в Лигу плюща, – альма-матер Игла. Особняк стоит далеко на севере, на берегу реки Святого Лаврентия[17]. Зимы здесь суровые, а из-за озера, которое находится неподалеку, ежегодно в среднем выпадает около метра снега. Но прадед Игла построил курорт в месте, злачном для времен сухого закона: он привлекал жителей города Нью-Йорк, которые жаждали канадского пойла, азартных игр и мечтали хорошо провести время там, где не задают лишних вопросов. Он перестал пользоваться успехом после отмены сухого закона, и к тому времени, как родился Игл, великолепный курорт превратился в руины. Его семья жила в бывшем домике сторожа. Домик – слишком лестное название для той лачуги, коей он являлся.

Снег проникал внутрь сквозь щели в стенах, а единственным источником тепла была печь в кухне. Именно эта печь послужила началом пожару, который оставил Игла сиротой. Сейчас он работает над тем, чтобы перестроить и расширить особняк Игл, в котором, по словам местных жителей, обитают привидения, намереваясь частично использовать его в качестве загородной виллы, а частично превратить в “Мекку для IT-разработчиков”. Он считает, что проект восстановит его наследие. Это ли не доказательство того, что родительский дом – начало начал?»

Далее в статье вскользь упомянули тетушку Беверли и то, что она забрала Шона с собой в Сиракьюс, коротко рассказали о его пребывании в Университете Кортаки и жизни в хижине после выпуска, о размолвке между ним и Билли – то, что соответствовало официальной рафинированной версии. В основном статья повествовала о том, как Шону удалось превратить Eagle Technology в компанию-тяжеловес. Эта статья, как и его официальная