— Генерал, — не выдержал я, когда амазонки на равных подошли к карте на столе. — Разве мы будем обсуждать операцию в присутствии… э-э… Хранителей?

В рубке наступила тишина. Негромко прохрустела кожа, когда Веселкова повернула голову к Борзову и неприязненно проговорила:

— Генерал, во избежание конфликтов, я прошу, чтобы вы ввели в курс дела вашего подчиненного. Иначе у него будут неприятности.

Борзов с виноватым видом, едва сдерживая досаду и раздражение, повернулся ко мне. Излишне строгим и начальственным тоном принялся объяснять:

— Хантер Керенский, во время вашего последнего рейда произошли некоторые изменения в… э-э… так сказать, социальных порядках Гарнизона. Так как военизированные силы, то есть вы, хантеры, малочисленны и постоянно находитесь в рейдах на поверхности, гражданские собрали делегацию…

В памяти от знакомого слова что-то шевельнулось. Ах да, это те неудовлетворенные сучки, что затеяли наводить свои порядки!

— …Делегация выразила мнение общественности, что в Гарнизоне требуется ввести режим надзирателей…

— Хранителей общественного порядка и защиты прав человека! — прошипела Веселкова, задетая намеренной колкостью генерала, впрочем, не меняясь в лице. От этого стала напоминать змею, что без предупреждения бросается в атаку.

— Хранителей общественного порядка, — согласился Борзов, по слогам выговаривая неприятные для него слова. — Сейчас руководство Гарнизона обсуждает некоторые реформы, предложенные Хранителями. Но на определенные уступки мы уже пошли. Такие, например, как общество имеет право знать об акциях хантеров.

— Но открытая информация может посеять панику, генерал! — чуть раздраженнее, нежели мне хотелось, брякнул я. — Люди хотят надеяться, что будущее принесет только хорошее. А наверху мы за три года ничего стоящего не нашли. Ничего не разведали…

— Не считайте себя умнее остальных! — влезла амазонка. — Мы будем надлежаще готовить информацию перед оглаской.

Я неприятно усмехнулся, напрочь игнорируя Веселкову:

— То есть Хранители будут получать все сведения с поверхности, фильтровать и доносить обществу?

— Именно, — кивнул генерал.

— Какой смысл в этом?

— Есть слухи, что хантеры скрывают истинное положение вещей, чтобы оставить полную власть себе, — не стесняясь, выдала амазонка. — Только генерал Борзов и хантеры имеют доступ к оружию.

В рубке наступило гробовое молчание. Борзов смотрел в сторону, нервно кусал губы. Васильич не переставал гримасничать, подавая мне знаки прекратить перепалку.

— Вы были на поверхности? — спокойно спросил я, игнорируя призывы прапорщика.

— Нет, — без тени смущения ответила Веселкова. — Но скоро наши люди там будут.

Борзов, поморщившись, как от зубной боли, пояснил:

— В группы хантеров будут включены Хранители, чтобы пресечь возможные недоговорки и сокрытие информации.

— Тогда в группы Хранителей должны входить хантеры, чтобы пресечь возможные бунты! — уже не скрывая злости, выпалил я.

Две амазонки за спиной Веселковой дернулись, как от удара.

— Керенский!!! — так же зло оборвал Борзов. — Приказы начальства не обсуждаются! Мы и без вашего мнения решим, что и как нам делать! Начните готовиться к рейду! В вашем звене есть новые люди, введите их в курс дела!

С каменным лицом я прошел к разложенной на столе карте. Быстро окинув знакомые очертания города, с уже нанесенными карандашом изменениями после Катастрофы, ткнул пальцем в зеленую точку.

— Цель нашего рейда — поиск пропавшего вертолета и звена хантеров. Выходим вот здесь. Движемся по дуге, стараясь захватить маршрут вертушки и места возможной посадки. Оставляем метро и хозпостройки слева, там уже ничего, кроме льда, нет. Выходим на Тверскую и движемся по ней. Конечная точка маршрута здесь. Если не находим никого и ничего, затариваемся медикаментами и движемся обратно по прямой. Ищем вертушку.

Вперед неожиданно выдвинулся Дэйсон и с неподвижным лицом добавил:

— Насколько важна вертушка?

Борзов нерешительно покряхтел, отвечая на мой взгляд, произнес:

— Важность восемьдесят процентов. Ниже, чем жизни вашего звена.

Дэйсон слегка улыбнулся, кивнул. Не дурак коммандос, понял, что жизнь солдата ценится явно ниже восьмидесяти процентов. Нагнулся к карте, пальцем нарисовал «ромашку» вокруг местоположения аптеки. Обводя лепестки, пояснил:

— Если вертолет был поврежден в полете, то приземление могло проходить по этим квадратам. Если добавить «метель» — витки станут еще длиннее.

Борзов довольно посмотрел на меня, будто хвастаясь новым приобретением. Я невозмутимо кивнул. Хорошая школа и важная информация. Нужно будет следить за пиндосами лучше. Во избежание, так сказать.

— Чем вы вооружены? — все так же спокойно и деловито спросил коммандос, а затем кивнул на станнеры: — Надеюсь, не этим?

Васильич на миг отошел от стола, что-то принял у помощника. На стол лег грозно блестевший КАт-8. Сдвоенный ствол, два магазина в корпусе, многофункциональный приклад и компьютеризированный прицел.

— Последние разработки отечественной военной промышленности, — с гордостью произнес прапорщик. — Комбинированный автоматический терминал — КАт-8. Крупнокалиберный автомат с магазином на шестьдесят патронов. Интегрированный гранатомет, к сожалению, гранаты давно закончились. И дробовик с магазином на двадцать патронов. Для переключения режима стрельбы ничего дергать не нужно. Одной рукой придерживаешь здесь и давишь на гашетку. Вторая рука нажимает на курок дробовика, что ближе к середине корпуса. Очень полезная штука в плане плотности огня, хотя и стрелять так не советую. Отдача гарантированно собьет прицел, хоть ее и стабилизировали почти к минимуму. Для нанесения максимального урона можно выстрелить из двух стволов, но одиночными. И сразу готовьтесь к тому, что тело будет болеть очень долго. Что еще? Интеллектуальные прицелы с режимом слежки за целью, режимом ночного видения, термографом и повышенная кратность прицела. Прицельная и убойная дальность стрельбы не превышает пятисот метров. Вес этого мастодонта шесть килограмм. Не бирюлька, конечно, но по сравнению с первой моделью — идеал. Вес уменьшен за счет керамических деталей и…

Судя по тому, как загорелись глаза Джексона, американцам оружие понравилось.

Человек давно привык к тому, что природа покорена. Особенно это касается тех, кто прожил всю сознательную жизнь в мегаполисах. Выпадение десяти сантиметров снега уже расценивается как «ни фига себе, какая зима!». Наводнения и землетрясения, равно как смерчи и ураганы, что показывает вечерний выпуск новостей, кажутся чем-то ненастоящим. Как профессионально сделанные спецэффекты в фантастическом фильме. И, только попадая под гнев стихии, понимаешь, насколько беззащитен и хрупок на самом деле…