Джун вскочила.

– Что? Закрыть магазин?

– Через несколько месяцев мы не сможем позволить себе арендную плату и оплату квартиры наверху. Приходится считаться с фактами и сворачивать дело. Может, у нас получится расширить бутбейский магазин. Там дела идут прекрасно, потому что здание наше и это один из двух книжных магазинов в городе. Конечно, это детище Генри, и он, похоже, великолепно им управляет со своего катера, но я уверен, он возьмет тебя менеджером. Так просто мы тебя не оставим, знаешь ли.

«О нет. Нет. Нет. Нет. Закрыть „Букс бразерс“ в Портленде, неотъемлемую часть Биржевой улицы? Мой любимый магазин? Стать менеджером в бутбейском магазине? Мне и так придется завтра вечером ехать в Бутбей-Харбор на семейный ужин…» Тетя Лолли позвонила несколько дней назад и сказала, что у нее есть какое-то объявление. Сообщила, что приедет Изабел. Мысль о встрече с богатой сестрой и высокомерным Эдвардом, все замечающей кузиной Кэт и молчаливой Лолли, которая будет заниматься своими делами, словно племянниц нет рядом, и проведет вечер за просмотром фильмов с постояльцами вместо общения с родственницами, была невыносима. А известие о том, что она потеряла работу, окончательно портило ей настроение.

– Три года в Лиге плюща, а ты по-прежнему расставляешь книги, Джун? – не раз и не два высказался во время последней рождественской встречи Задвард (так она про себя называла Заносчивого Эдварда). – Ты могла бы стать редактором в региональном журнале, например, в «Портленде» или «На востоке».

«Конечно, очень „легко“ получить работу редактора после раскладывания книг на полках», – злилась про себя Джун.

Теперь это осталось мечтой, от которой она отказалась ради постоянной, надежной работы, зарплаты и квартиры, чтобы растить Чарли.

– В любом случае я не клерк. Я менеджер.

– О, прости, менеджер, – насмешливо произносил Задвард.

Джун уже не верилось, что когда-то, в тринадцать лет, она часами думала о лице Эдварда, длине его ресниц, линии носа, темно-карих глазах. Не понимала, с какой стати злилась и убивалась по нему как по несбыточной мечте до того несчастного случая, который изменил жизнь ее, Изабел, двоюродной сестры Кэт и тети Лолли.

Как только Джун уехала в Колумбийский университет, мечты вернулись. Она оторвалась от тети Лолли, от старомодной гостиницы, которую туристы, похоже, считали «настоящим шиком рыбацкой деревни», и обрела себя. До того дня на каменной скамейке в Центральном парке, когда ее обманули, и жизнь опять изменилась.

«Возвращаться в этот городишко, где меня так часто называли бедной Джуни, что я ждала этих слов даже от незнакомых людей? Нет», – мысленно паниковала Джун.

– Но, Джаспер, от Портленда до Бутбей-Харбора полтора часа езды. Я не смогу ежедневно ездить так далеко туда и обратно. Да и в любом случае не могу туда вернуться. Просто найду что-нибудь здесь. Может, библиотеку…

Он сжал ее плечо.

– Милая, не знаю, как сказать, но… Когда закроем магазин, то отдадим и две квартиры. Они – часть договора аренды и стоят гораздо ниже рыночной стоимости.

Джун плюхнулась на стул.

«О нет…» Джаспер вздохнул.

– Ты найдешь, куда перебраться, Джун, старушка. И новую работу найдешь, и новый дом. Ты всегда приземляешься на ноги.

«Тогда почему у меня такое чувство, будто ноги ватные?»

Джун стояла у стола в маленькой кухне, где Чарли съел первую полную ложку арахисового масла, где она нескончаемое число раз играла с ним за столом в «Рыбалку» и часами сидела за полночь, когда не могла заснуть, с чашкой чая и единственным оставшимся от родителей фотоальбомом.

Она обвела взглядом старые шкафчики и потертый черно-белый виниловый пол, понимая, что квартира довольно убога, не то что дом ее сестры Изабел в Коннектикуте, словно сошедший со страниц журнала «Архитектурный дайджест». Но это было ее жилье, и Джун покрасила стены в приятный бледно-желтый цвет, положила на пол разноцветные дешевые турецкие коврики, провела достойную работу с чехлами для мебели, диванными подушками и шторами, и квартирка на оживленной улице стала уютным домом для нее и Чарли.

«Не плачь», – приказала она себе, повернувшись спиной к столу, за которым сидели Чарли в плаще с капюшоном Бэтмена, присланном ему двоюродной сестрой Кэт на семь лет, и его новый друг Паркер. Они разложили папки, принесенные домой из лагеря. Мальчики были разительно непохожи: Чарли с тонкими темными волосами и зелеными глазами (унаследованными не от нее), и ангельски-голубоглазый Паркер с копной светлых кудрей.

Джун достала из холодильника две сырные палочки, налила в пластиковые стаканчики с изображением Бэтмена яблочный сок и поставила на стол. Днем она зашла в булочную за мини-кексами и, нуждаясь в чем-нибудь для поднятия духа, например, в шоколадном пироге с прослойкой из арахисового масла, купила его для себя.

«Мальчиков порадую кексами попозже», – решила Джун.

– Знаешь что? – прошептал Чарли, обращаясь к Паркеру и придвигая поближе свой стул. – Я даже не могу выполнить задание по нашему проекту, которое дали в лагере, потому что у меня нет папы.

Джун втянула сквозь зубы воздух.

«О чем это он?»

– Почему у тебя нет папы? – спросил Паркер.

– Просто нет. – Чарли пожал худенькими плечами.

Паркер тоже пожал плечами:

– Я думал, папа есть у всех.

– А у меня нет. – Чарли покачал головой.

Оба мальчика повернулись к Джун.

На нее нахлынули страх и ужас, как бывало, когда Чарли спрашивал, где его отец. Ни один ответ не годился. Если Джун видела матерей и отцов вместе на школьных мероприятиях или слышала, как дети говорят о своих отцах в присутствии Чарли, она ощущала печаль, которая мешала ей спать, когда Чарли был младенцем, хотя это было кстати для ночных кормлений.

Джун позволяла себе пофантазировать, как встретилась с Джоном на скамейке тем холодным ноябрьским днем и они вместе пережили известие о беременности. Решение сохранить ребенка было обоюдным, они поженились, чудом нашли большую квартиру в Нью-Йорке, где Джун доучилась последний год в университете и стала редактором в журнале «Нью-йоркер», а Джон… прервал свой академический отпуск, в котором, по его словам, находился, и они трое жили долго и счастливо полной семьей. В этой фантазии у Чарли присутствовал отец. В действительности его не было.

Со вздохом Джун опустилась на колени между стульями мальчиков.

– Что за проект? – спросила она, внимательно разглядывая папки.

– Это праздник в честь окончания смены в лагере. Приедут все родители, – вздохнул Чарли. – Мы делаем огромное дерево, высотой в десять человек, и прикрепляем на него свои фамильные древа. Ты знаешь, мама, что такое фамильное древо? – Он вытащил из папки лист зеленой бумаги.

– Знаю, Чарли, – ответила Джун.