– Анджелина, входи, – спокойно произнес он.

Ее угловатые плечи напряглись.

– Я не хочу входить. Я просто хочу знать, правда ли это.

– Что?

– Правда ли, что мисс Дракос уезжает? Она тебе это говорила?

– Нет, – солгал он, чувствуя полное бессилие и ненавидя себя за это. – Но я слышал, как об этом говорили люди во дворце. Похоже, она действительно уедет на какое-то время.

– Она скоро вернется?

Габриель пожал плечами:

– Возможно. Она сказала, что ее не будет месяц-другой. У нее своя жизнь, pequeña[3].

Принцесса ясно дала ему это понять. Вспомнив их разговор, Габриель выругался про себя. В тот день он вел себя не как преуспевающий бизнесмен, известный своим умением вести переговоры, а как полный идиот.

Девочка тихо всхлипнула.

– Анджелина, ты увидишь ее снова. А в ее отсутствие ты сможешь найти себе новых друзей. И я всегда…

Анджелина прислонилась к стене, и по ее щекам покатились слезы. В груди у Габриеля что-то сжалось, он подошел к дочери, но она резко дернулась в сторону. Затем вытерла рукой мокрые щеки и холодно посмотрела на него:

– Меня все бросают. Сначала дедушка, потом мама. Теперь вот мисс Дракос.

– Я тебя не брошу, Анджелина.

– Ты так только говоришь.

– Что я могу для тебя сделать, Анджелина? Скажи мне.

– Ты мог бы попросить мисс Дракос не уезжать. Если я тебе действительно нужна, ты заставишь ее остаться.

Прежде чем Габриель успел что-то ответить, его дочь повернулась и ушла.

– Он хочет, чтобы ты была няней его дочери? – спросила у Элени Миа, беременная жена Ника, во время их утренней прогулки по саду.

Элени кивнула:

– Не просто хочет – он потребовал от меня этого. Ты бы видела его, Миа. Он смотрел на меня не как на человека, а как на решение своей проблемы.

За неделю, прошедшую после их разговора, от Габриеля не было никаких вестей. Элени надеялась, что он образумился, и в то же время боялась, что он может использовать свое могущество, чтобы на нее надавить. Как бы то ни было, она уже начала осуществлять свой план. Она направила запросы в детские приюты Дракоса и представила необходимые документы. Бюрократические процедуры продлятся несколько месяцев, но она была абсолютно уверена в правильности своего решения и готова ждать столько, сколько потребуется. За это время она посмотрит мир.

– И ты ему отказала? – спросила Миа.

– Конечно, отказала.

Элени отвела взгляд. Миа знала, что ее влекло к Габриелю Маркесу и что она с каждым днем все сильнее привязывалась к Анджелине.

– Я беспокоилась о тебе, Элли. Ты слишком привязалась к этой девочке. Я видела, как ты была расстроена несколько дней назад.

Элени тяжело сглотнула:

– Со мной все в порядке, Миа. За время общения с Анджелиной я поняла, что очень хочу ребенка.

Миа посмотрела на нее с удивлением, но ничего ей не сказала, потому что увидела идущего к ним Никандроса.

– Черт побери, Элли, что происходит между тобой и Габриелем? – так громко произнес Ник, что работающий неподалеку садовник обернулся.

Элени нахмурилась:

– Я просто сказала ему, что он неправильно выстраивает свои отношения с дочерью.

– Он грозится вывести «Маркес холдингз» из Дракоса, если ты не выполнишь его требование.

– Он не может этого сделать! – Внутри у Элени все оборвалось. Она знала, что Габриель безжалостный человек, но даже не подозревала, что настолько. – Или может, Ник? Я знаю, что у Андреаса есть сомнения относительно нашего сотрудничества с Габриелем, но я думала, что у нас с ним твердая договоренность.

Ник запустил пальцы себе в волосы. Элени заметила, как он взволнован.

– Это так. Согласно условиям договора, он не может вывести свою компанию из Дракоса. Но последнее, что нам сейчас нужно, это судебное разбирательство. Он может сделать так, что все наши проекты застопорятся. Андреас прав. Если Маркес не получает то, чего хочет, он начинает закручивать гайки. Он неспроста отменил две встречи, на которых должны были обсуждаться два новых проекта.

Элени охватило чувство досады. Ну почему все это происходит сейчас, когда она наконец поняла, чего хочет.

– Я сделаю все ради вас с Андреасом и Дракоса. Я сожалею о том, что…

– Боже мой, Элли. Я ни в чем тебя не виню.

Она тяжело сглотнула. Братья любят ее, и будь проклят тот человек, который заставил ее в этом усомниться.

– Он постоянно твердит, что ему нужно, чтобы ты была в его полном распоряжении. Когда я сказал, что к тебе нельзя относиться как к каким-то материальным ресурсам, он заявил, что мы с Андреасом тебя используем.

Ник отвел взгляд. Судя по выражению его лица, ему было стыдно.

– Ник, ты не можешь ему позволять тобой манипулировать.

Ее злило, что Габриель нашел их с Ником слабые места и давит на них.

– Чего он от тебя хочет?

– Ему нужно, чтобы я помогла ему наладить отношения с его дочерью. Чтобы я была поблизости, и он мог обратиться ко мне в любой момент. Чтобы я сделала это своим главным приоритетом, отложив собственные дела. Когда я сказала, что планирую отправиться в путешествие, он… – Вспомнив, какое выражение глаз было у Габриеля, Элени содрогнулась. Он ничего не сказал, но она поняла, что разговор еще не закончен. – Он в отчаянии, поэтому использует все доступные методы.

– Перестань быть такой великодушной, Элли.

– То, что он делает, нравится мне не больше, чем тебе. Но когда я вспоминаю, в каком состоянии была Анджелина, когда узнала о моем отъезде, я… – на ее глаза навернулись слезы, – я чувствую себя виноватой. До недавнего времени я даже не подозревала, как сильно она ко мне привязалась. Если он выведет свой бизнес из страны, это положит конец всем вашим с Андреасом начинаниям. Поэтому решение может быть всего одно.

– Я не могу тебе позволить стать няней его дочери, Элли. Разве ты до сих пор недостаточно сделала для нашей семьи и страны? – Выругавшись себе под нос, Никандрос заключил ее в объятия, и она почувствовала, что расслабляется.

Она, так же как и Ник, знала, что безжалостный испанец не оставил ей выбора. Габриель знал, что она сделает все ради своих братьев. И Анджелины.

Габриель был хозяином положения, но в жилах Элени текла кровь несгибаемых воинов. Она не позволит этому высокомерному человеку забрать то, что она не хочет отдавать.

Наконец она пришла к нему, полная праведного гнева. И разодетая в пух и прах.