— Пусти, — раздраженно стукнула кулаком по каменной груди. — Я могу и сама.

— Да неужели? — прозвучало откровенно издевательски. И не давая вставить мне и слова, продолжил серьезным тоном: — Как думаешь, принцесса, Десмонду понадобится много времени, чтобы прийти в себя, а после заявиться вместе с папочкой за объяснениями?

Вот они, неприятности! Если честно, то о таком развитии событий я подумать не успела. Поэтому затихла в руках вампира, и внимательно посмотрела ему в глаза. Показалось или там снова вспыхнул красный уголек, а крылья носа затрепетали? Продолжением разговора меня не порадовали. Вместо этого, Каллист быстрым шагом направился в сторону дома. Мы почти свернули к черному входу, когда вампир неожиданно передумал и резко развернулся.

— Не… не смей, — глухо выдохнула испугавшись. — Чем тебя черный ход не устроил?

Если он решил войти через главный вход, а там наверняка сейчас полно гостей, то это будет последний вбитый гвоздь в крышку моего гроба.

— Отсутствием людей, — лаконично ответил он.

Вырываться не стала, прекрасно понимая, что это бесполезно. На совесть давить как бы тоже бесполезно, но выбора не осталось. И я начала, осторожно так прощупывая почву.

— Каллист, скажи-ка мне, я или мои родители тебе сделали что-то плохое? — поинтересовалась елейным тоном.

Вампир сбился с шага и воззрился на меня, как на трехглавое чудовище. To есть вот еще несколько секунд назад я была хорошей девочкой Сафирой, и меня можно было на руках носить, бережно к себе прижимая и не слушая никаких возражений, а теперь все — чудовище. И с рук не сбросишь вроде как жалко, но и нести никуда неохота. Каллист тряхнул головой, посмотрев на меня уже более осознанным взглядом, почему-то сглотнул и осторожно хриплым голосом поинтересовался:

— C чего ты взяла?

— Ты целенаправленно уничтожаешь репутацию моей семьи, Каллист, — вздохнула, не желая объяснять взрослому чело… кхм, вампиру очевидные вещи. — В доме остались гости и появись ты со мной на руках, как моим родителям придется тут же давать объяснения. О чем ты, вообще, думаешь?! — под конец голос сорвался, и я перешла на визг.

Мы стояли прямо перед входом, и я молила небеса только о том, чтобы никто не вышел, а мы убрались отсюда как можно скорее. Со стороны сада слышалось приближение гостей, ставших свидетелями неоднозначной сцены. И они сейчас были крайне возмущены. Отчетливо различались визгливые выкрики бывшей подруги и негодующие бывшего жениха. А моим единственным спасением был замерший каменной скульптурой вампир, крепко держащий меня в своих руках.

— О чем думаю? — отмер Каллист, склоняя свое лицо надо мной и опаляя горячим дыханием. — О том, что пойди мы сейчас с тобой через черный ход, где совершенно точно нет ни одной души, и слухи про нас с тобой станут явью.

— Это как? — опешила я.

— Это, моя дорогая принцесса… — в его голосе появились чарующие нотки и такие, что у меня бы подогнулись ноги, если бы вампир надумал меня отпустить, — пока ты терзаешься ненужными размышлениями, мои обостренные до предела ощущения говорят лишь о том, что твои трусики, мокрые настолько, что не воспользоваться моментом будет настоящим кощунством!

Я пыталась осознать сказанное вампиром. Очень. Но замысловатость фразы никак не желала укладываться в голове. Только щеки отчего-то вспыхнули. И сжалившийся впервые Каллист решил объяснить:

— Запах, Сафи. Даже затихающий запах твоего возбуждения способен затуманить рассудок, — усмехнулся, посмотрев в мои округлившиеся глаза, и невозмутимо добавил: — И раз уж мы разобрались в моем желании обладать тобой прямо сейчас… Мы же разобрались? — Быстро кивнула, а то мало ли что еще вампиру в голову взбредет! — Ты больше не пытаешься вставить свое «фи» и молча поднимаешься в свою комнату.

— С т-тобой? — голос дрогнул, и я задержала дыхание, ожидая ответ.

— Одна, — раздраженно ответил Каллист. Потом прищурился и заставил меня пожалеть о том, что я, вообще, открыла рот: — Или это предложение?

В дом заходили в полном молчании. Мои красные щеки, уши и даже шея были видны всем желающим. Босые ноги тоже не остались без внимания. И я, если честно, готовилась давать объяснения, что, собственно, происходит. Если бы это «собственно» само не появилось в дверях и громко не заявило:

— Я требую объяснений!

«Скандалу быть», — подумала с тяжелым вздохом.

О чем думал вампир не знаю. Он просто поставил меня на ноги и, тихо зашептав на ушко, спросил:

— Ты в какой именно десерт орехи подсунула?

Сильно удившись, практически не разжимая губ, прошептала ответ:

— Желтые корзинки с…

— Понял, — перебил Каллист. — Постой так минутку и никуда не уходи.

Когда мы появились музыканты играли и только крайние гости, находящиеся ближе всех, заметили неподобающее приличной леди поведение. Когда появился Десмонд и привлек своим выкриком большую часть гостей, в зале появилось напряженное молчание. В том смысле, что напряжена была я и мои родители, каким-то седьмым чувством догадавшиеся о грядущей буре. Остальные же гости предвкушали знатное развлечение. А вот когда Каллист, оставив меня, отправился на поиски нужного десерта, тишина стала гробовой. Замолчала музыка, затаили дыхание окружающие и даже мраморный пол побоялся отразить звучание шагов вампира. И только в моей голове барабаны усиленно отбивали свой тревожный ритм. Зажмурилась, отказываясь смотреть на осуществление вампиром моих коварных планов, и пропустила тот момент, когда вкусная желтая корзинка перекочевала в руки бывшего жениха. И только ласковое из уст Каллиста, прозвучавшее раскатом грома: «Сладкое полезно для хорошего настроения», заставило мои глаза широко распахнуться и увидеть, как нервно дернулось веко у нашего пожилого мэра. Мужчина, видимо, не понаслышке знающий, что от внимания вампира ничего хорошего быть не может, спешил на помощь сыну и не успел. Вампирское внушение сделало свое дело.

Не то чтобы мне было жалко Десмонда, но все же орехи были последней мерой в отношении жениха. И в данный момент, красные пятна, быстро расползающиеся по лицу мужчины, казались совершенно незаслуженными.

— Идем, — спокойно сказал Каллист, подхватывая меня на руки и закрывая мне обзор на кашлявшего в остром приступе аллергии сына мэра. — Больше нам тут делать нечего.

И что самое удивительное, никто из присутствующих не рискнул заступить нам дорогу. Правда, взглядами одарили самыми разными: от восхищения до ненависти. И даже то, что матушка свалилась от переизбытка чувств в настоящий, а не какой- то там наигранный обморок, и ее поймал вовремя успевший среагировать отец, осталось без внимания.

— Зачем? — смогла выдавить из себя, когда малая бальная зала осталась далеко за спиной.

Паранойя разыгралась не на шутку и сейчас я прислушивалась к каждому шороху, ожидая, что нас нагонят и мало нам не покажется. Но то ли все были слишком заняты оказанием помощи страдающему аллергией мужчине, то ли обсуждали сорванную помолвку, или, возможно, вовсе не нашлось желающих связываться с вампиром, но прислушивалась я зря.