Ржевский откупорил обе бутылки. Передав царю шампанское, качнул в воздухе бутылкой водки:

— Ваше здоровье, государыня!

«Уже теплее, — подумал Александр, приникнув к горлышку. — Не «ваше величество», а «государыня»! Что-то будет дальше?»

«Хорошая она баба, наша императрица, — расчувствовался Ржевский. — Задаром водкой угощает. За что только не понятно».

Царь пригляделся, сколько выпил поручик. Сквозь темную вуаль было плохо видно, но Александр все же разобрал, что полбутылки как не бывало. Царь ехидно усмехнулся.

— Скажите, поручик, а почему вы спросили меня о здоровье Саши?

— Саши?

— Его величества. Я уверена, что моя вуаль тут не при чем. Какой вам интерес до здоровья моего супруга? Скажу вам по секрету, вы должны это знать, мы с ним по-прежнему не живем.

Ржевский стоял и хлопал глазами.

— Вас это не радует? — спросил царь. — Вы все еще ревнуете?

— Ну-у…

— Я вижу, что ревнуете. Да он же не мужчина. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Временами, ваше величество.

«Она, должно быть, с коня свалилась, — подумал Ржевский. — как раз перед родами. Такой бред несет, что даже мне неловко, а я от баб всякого наслушался. Как бы ее отвлечь от похабных мыслей? Может, завести речь о погоде?»

«Надо его соблазнить, — размышлял царь, — а то он все увиливает. Мужчины часто охладевают к своим любовницам, стоит им только забеременеть. А тут и до родов дошло. Охладел он к царице, подлец. Но как же она его обычно завлекала? Надо показать ему ножку».

Приподняв край платья, царь выставил вперед ногу.

— Я смотрю, вы в сапогах, ваше величество, — не растерялся Ржевский. — Говорят, к вечеру дождь будет.

— В Питере дожди обычное дело, — буркнул Александр, досадуя, что забыл заменить сапоги на Елизаветины туфли.

Поручик отхлебнул из бутылки.

— Сапоги у вас, кажется, военные, государыня?

— Да. Мужнина прихоть. Солдафон он у меня.

— Ну, до Петра III ему далеко.

— В каком смысле? — напрягся Александр. Он любил сравнивать себя со своими предшественниками.

— Тот сам все в прусском мундире ходил и всю нашу армию хотел опруссачить. Из русских богатырей тараканов чуть не сделал![7]

— Дурак он был, — легко согласился царь, прихлебывая шампанское. — Не государственный человек.

— А его величество Александр Павлович, ваш супруг, новое обмундирование для армии устроил, — сказал Ржевский. — Весьма удобное.

«Подхалимничает, подлец, — подумал царь. — С чего бы это он выгораживает меня перед Лизой?»

Он попытался вернуть разговор в нужное ему русло, но Ржевский упорно продолжал расхваливать военные реформы императора.

Поручик уже покончил со своей бутылкой водки, но держался молодцом и лишь слегка покачивался, стоя у царского трона.

— Знаете, поручик, — проговорил царь, допивая шампанское, — где-то в глубине души я по-прежнему люблю своего Сашеньку. Но… спать с ним? Чтобы меня касались его голые волосатые ноги… Нет, это все в прошлом и нет тому возврата.

— У меня тоже волосатые ноги, — с некоторой обидой заметил Ржевский. — И что же?

— Но вы совсем другое дело! С вами так приятно переспать.

— Само собой. В дождливую погоду всегда спать тянет.

— При чем тут погода? — капризным голосом просипел царь. — Я хочу говорить с вами об интимной жизни монархов. Я хочу излить вам свою душу, поверить вам свои тайны.

«До черта мне эти тайны мадридского двора!» — подумал Ржевский. Хмель понемногу затуманивал ему мозги, но он еще помнил, где находится, и понимал, что там, где он находится, не следует распускать руки.

— Я хочу поведать вам все о своей жизни, — настаивал Александр.

— Но, ваше величество, я же не святой отец.

— Вы вообще не святой! — взвизгнул царь, но, пересилив себя, тут же кокетливо захихикал: — Поручик, пойдемте отсюда. Здесь совершенно невозможно рассуждать о высоких материях. Захватите только с собой пару бутылок.

Зашуршав своим роскошным платьем, Александр поднялся с трона.

— Подайте мне руку.

— Прошу, государыня.

Взяв Ржевского за локоть, царь двинулся с ним через зал.

В голове поручика вихрем кружили мысли. Последние сомнения отпали. Царица втюрилась в него как кошка. Но когда она успела? Ведь это их первая встреча. Любовь с первого взгляда? Подобных успехов он ведал немало, но влюбить в себя императрицу? Он не смел об этом и мечтать! Она, разумеется, влюбилась в него заочно, прослышав об его победах на любовном фронте. Ее разобрало любопытство, что это за гусарский офицер, который с такой легкостью соблазняет ее верноподданных. И теперь она тоже оказалась во власти его обояния. С одной стороны, это очень лестно, но, с другой, все же как-то боязно перебегать дорогу царю. А с третьей стороны, миновало уже двое суток, как он обходится без женщин.

«По слухам, царица весьма недурна собой», — мелькнуло у Ржевского.

Он скосил глаза, пытаясь различить под вуалью хотя бы кончик ее носа. Вуаль была черна, как паранджа, и Ржевский вместо царственного носа был вынужден довольствоваться кусочком голой шеи. Но это только распаляло его воображение.

Они шли по просторным коридорам дворца, которые стараниями Акакия Филиппыча были сейчас свободны от придворных и прислуги.

— О чем вы думаете, поручик? — прошептал царь голосом осипшей Елизаветы Алексеевны.

— О женщинах, ваше величество.

— Почему именно о женщинах?

— А я всегда о них думаю.

Император хмыкнул.

— Ваш ответ достоин того, чтобы стать анекдотом. И что же вы о них думаете?

Ржевский мечтательно заулыбался.

— Женщины, думаю, ваше величество, бабы, девки, телки, кокетки, гризетки…

— Довольно! Какие, право, скудные у вас мысли.

— Чем богаты…

— Но если вы думали о женщинах, поручик, — вкрадчиво промолвил царь, — то, надеюсь, не забыли и про меня? Что вы обо мне думаете?

«Сука не захочет — кобель не вскочит», — подумал Ржевский, раздевая царицу глазами.

— Так что же? — настаивал император.

Ржевский пожал плечами.

— Вот, думаю, ее величество императрица Елизавета Алексеевна.

— И всё?

— Всё.

— Не густо.

«Циник и карьерист, — заключил царь. — Рядом с ним идет привлекательная женщина, познавшая множество любовников, а он помнит только о ее громком титуле».

Александр крепче сдавил пальцами локоть своего спутника.

— Поручик, я хотела бы возбудить в вас некоторые воспоминания.

— Ай! — вскрикнул Ржевский, вырвав руку.

— Что с вами?

— Вы мне на нерв надавили, государыня.

Переждав, царь опять взял его под руку.

— Не увиливайте, поручик. Неужели нам с вами нечего вспомнить?

— О чем?

— О многом.

Царь толкнул двери, и они с поручиком оказались в просторной темной комнате.

Александр зажег ночник.

— Как вам моя спальня?

Ржевский с интересом осмотрелся. В подобных местах он всегда чувствовал себя как рыба в воде. Огромная высокая постель, несомненно набитая отборной периной, привела его в восторг.

— Хороша! — вырвалось у него.

— Соскучились по