Глава 8

За три дня до сведения персонала довели, что теперь на фирме новый проверяющий с «узкими» обязанностями по финансовой части.

В общем, важную шишку никто не видел своими глазами, но трясутся, что спросят за бардак, все.

На работе эти три дня задерживаться не стала, домой приезжала вовремя. Но толстый рабочий блокнот и объёмная кипа распечаток временно переехали в мое скромное жилище.

Вечерами проще заниматься делами или продумывать все, что необходимо сделать завтра. Когда голова занята, посторонних мыслей минимум.

Так я увереннее себя чувствую.

Сегодня четверг. Выделила его для более полного знакомства с рабочим районом: решила поближе изучить местность, посмотреть, где тут что. Прогуляться и вдохнуть поглубже городской смог.

Так сказать, войти в колею.

Куплю себе что-нибудь перекусить, порадуюсь солнышку.

Завязываю конский хвост и, нацепив загадочную полуулыбку, шагаю навстречу приключениям.

— Мария Александровна, ваше затворничество наконец закончилось?

Знакомый глубокий голос звучит совсем близко. Не оборачиваюсь, просто жду, пока руководитель поравняется со мной.

Встречаю его искренней радостью.

— Сегодня решила прогуляться.

— Ааа, изучаете новые владения?

— Есть такое. Кстати говоря, я готова более подробно обсудить положение вещей. Могу заглянуть к вам после обеда.

Мужчина морщится, начиная спускаться по лестнице.

— Все в порядке?

— Да-да, все нормально, — вымученно улыбается, у него нога, что ли, болит? — Я на два дня уезжаю. Через два часа меня уже не будет.

— Жаль, по телефону не хотелось бы.

Неторопливо идём вниз, игнорируя лифт. Владислав Сергеевич в мою сторону и не смотрит. Я, конечно, всегда любила Марата и не особо нуждалась в лестных словах и горячих взглядах других мужчин, но уже привыкла к интересу и комплиментам, научилась их нейтрально принимать, не обращать внимания.

А тут совершенно никакой реакции. И мне это нравится. Подсознательно я чувствую себя в безопасности. Раскованно и свободно.

И даже его фраза в понедельник «лично мне нравится» явно была сказана с целью поддержать и ободрить, а не приударить. Последнее точно не для меня. В ближайшее время.

— Максимум, что я могу вам предложить, это сорок минут прямо сейчас. Но у вас законный отдых, — начальник косится на часы.

— Ничего, я отдохну попозже.

— Тогда перекусим вместе и заодно обсудим. А то я сегодня пропустил завтрак. А голодный я невменяемый, — прищелкивает языком.

Как это Танюша его голодным оставила?

Я прячу улыбку. Да видно же, что она к нему неровно дышит.

— Что? — ухмыляется.

— Нужно срочно наверстать упущенное. Негоже мужчине ходить голодному.

Губы его кривятся, взгляд прожигает исподлобья. А я… округляю глаза от ужаса. Я сейчас от стыда под землю провалюсь. О Боже! Что я сейчас сморозила?! Звучит-то как двояко!

— Кормушку бы ещё личную найти где-то, — выдает полушутливо-полурассудительно.

— Гурманом нелегко быть, понимаю, — шуткой сглаживаю неловкость.

Я просто отвожу взгляд. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. Потому как Владислав Сергеевич одарил меня таким многозначительными взглядом, что сдерживаться нет сил.

— Я просто с чужих тарелок не ем, — роняет насмешливо. Отворачивается.

Принципиальный какой, надо ж так.

А он, кстати, неплохо выглядит. Лицо изможденное, уставшее. А глаза… глаза горят огнём. Не спрятать, не скрыть. Сколько ему лет, интересно? Сорок? Не знаю. От него такая мощная живая жизнерадостная энергетика — кажется, ему лет двадцать в душе.

И что же у вас, Владислав Сергеевич, на фирме-то случилось? Я посмотрела отчеты за прежние годы. Там все было более чем приемлемо.

В кафе мужчина галантно пропускает меня вперёд. Выбираем место у окна. Вид потрясающий. Чувствуется дыхание приближающегося лета: почки набухли, трава уже зеленеет, кое-где несмело пробиваются желтые солнышки цветов.

Официант спешно приближается, приветствует нас, укладывая на стол две увесистые кожаные папки с глухим стуком.

Владислав Сергеевич, не глядя в меню, заказывает борщ, отбивные с картошкой, компот и хлеб.

Простые блюда, которые ассоциируются у меня с теплом, уютом и домашним очагом.

Опускаю взор. Улыбаюсь в душе. Почему-то вспоминаю Марата. Он предпочитал пасту и острые супы. Но компот заказывал всегда.

Глаза коротко пробегаются по меню.

Выбор сделан.

Мы оба смотрим вслед официанту, кладём ладони на стол. Наши взгляды встречаются. Мужчина начинает разговор.

— Я знаю, что все плохо. Мне нужно понимать, что реально можно сделать.

— Есть первоочередные задачи. Есть вторичные, но не менее важные. Давайте так. Я расписываю план на ближайший год. С течением времени он может слегка корректироваться, будем вносить уточнения. На ближайшие три месяца я распишу подробную программу. Пока я руковожу проектом — контролирую все сама, дальше кто-то перенимает эстафету.

— Возражений на данный момент не имею.

Кивает твёрдо. Смотрит уверенно. Нет в нем сломленности. Нет отчаяния. Нет затравленности. Разочарование и страх не отражаются в глазах. Для меня это говорит о многом. Вызывает уважение.

— Как давно управление на вас?

— Прилично. Последнее время что-то идёт не так. А я упустил момент катастрофы.

Зону комфорта разграничивает чётко. Посторонних не пускает. Уверена, в этом плане может быть жестким. Но и ответственность с себя не снимает.

— Какие-то действия предпринимали, чтобы улучшить ситуацию?

— Вышло не слишком обнадеживающе, — пожимает плечами.

Я уж поняла.

— Часть основных средств решили продать? Это не самое лучшее решение. Если деятельность компании и не замрёт, то замедлится уж точно.

— Это была необходимость.

— Суд может отнестись к этому, как к выводу активов.

— Я понял, — заявляет убито. Скисает немного.

— Смотрите. Антикризисные меры максимально объемно облекаем в письменный вид. Чтобы не привлекли к субсидиарке в случае банкротства, в суде нужно будет доказать, что вы максимально принимали меры по урегулированию текущей ситуации и преодолению компанией сложностей.

— Это ясно. Конкретнее?

— Фиксируем каждый чих, каждый вздох, каждый шаг. Взыскание дебиторки только в письменном виде. В случае принятия решений о реструктуризации долгов обязательно подписываем соглашение. Никаких устных договоренностей. Даже если внутри компании принимаются антикризисные решения — оформляем как протоколы заседаний. Каждую бумажку храним и лелеем. Кто реально занимается бюджетом?

Отвечает.

— Перераспределяем расходную часть бюджета на обеспечение обязательств. Снижаем издержки. Оптимизируем расходы. Стараемся выполнять заключённые контракты, ищем новые. Сделки с высокими рисками запрещены. Привлекаем средства иными способами.

— Есть предложения какими?

— Начнём с переговоров. Кредиторы скоро начнут злиться. И мы должны их убедить: подождать, пока мы восстановимся и начнём работать в полную силу, — намного выгоднее, чем урвать крохотный кусочек после судебных разбирательств.

— А я говорил, что здесь нескучно будет, — печально поджимает губы.

Назад возвращаемся, слегка перешагнув отведённое на обед время.

— По поводу изучения рынка. Владислав Сергеевич, когда вы будете не заняты, можно я вам позвоню? Есть вопросы по