– Значит, так, есть указание возобновить оперативное дело по одному из авторитетных фигурантов. Мы решили, что основными разработчиками операции будет спецбригада, которая создается приказом начальника РУОПа, в составе, – и он начал перечислять фамилии участников совещания. – Эта бригада, в свою очередь, будет разделена на группы, наделенные соответствующими функциями и полномочиями.

Через несколько минут Максим узнал, что они с Сергеем попали в бригаду, которая будет заниматься наружным наблюдением. Неожиданно Рыбкин обратился к Селиверстову:

– Извини, Вадим Борисович, ты забыл самое главное – назвать имя фигуранта наших действий.

– Как, разве я об этом ничего не сказал? – удивился Селиверстов, бросив почему-то косой взгляд на начальника РУОПа. – Вы должны его хорошо знать, – обратился он к Рыбкину.

– Мы-то, предположим, знаем, кто это, – ответил Рыбкин, – но молодые товарищи понятия не имеют, о ком вы говорите.

– Конечно, – сказал Селиверстов. – Вот наш фигурант. – И, достав из большого конверта несколько фотографий, он положил их на стол.

Там был изображен лысоватый мужчина средних лет, явно грузин по национальности, небезызвестный Отари Давидович.

Фотографии были разные. На одной он стоял рядом с милицейскими генералами, на другой – с известными эстрадными певцами, а также в президиуме на каком-то торжественном заседании. Все говорило о том, что будущий фигурант вращался в достаточно высоких сферах общества.

Участникам совещания передали краткую справку на будущего фигуранта, с которой все по очереди ознакомились.

В конце концов этот листочек с надписью «секретно» в верхнем правом углу попал к Максиму. Текст был немногословен и сух.

«Отари… родился в 1949 году в небольшом грузинском городке, где и провел свое детство. В юности активно занимался спортом, в частности греко-римской борьбой, успешно участвовал в различных соревнованиях, имеет звание мастера спорта.

После переезда в Москву имел сомнительные связи с криминальными элементами, часто принимал участие в азартных играх.

В 1966-м привлекался к уголовной ответственности за групповое изнасилование, однако был освобожден от ответственности из-за того, что был признан психически ненормальным.

По агентурным сведениям, в настоящее время продолжает заниматься противоправной деятельностью, но прямых доказательств, позволяющих привлечь его за конкретные преступления к уголовной ответственности, пока нет. В последнее время пытается заняться политикой, с этой целью создал свою политическую партию «Спортсмены России». Часто выступает в средствах массовой информации.

Отари имеет определенный авторитет в криминальных кругах, особенно среди новой волны криминальных сообществ, но в то же время у него остаются весьма натянутые отношения с некоторыми ворами в законе и авторитетами».

Далее шел список фамилий и кличек уголовных лидеров, с которыми у Отари имелись конфликты.

– Отари Давидович, – продолжал Селиверстов, когда увидел, что все участники ознакомились с краткой информацией, – считает себя крестным отцом московской мафии. Знаете, в чем феномен Отари? В чем успех и популярность его личности? – И, не дождавшись ответа, Селиверстов ответил сам: – Успех его в том, что он позволил журналистам раскрутить свое имя, а те сделали ему такую рекламу, которая иным даже и не снилась. Вчера же произошло событие, выходящее за рамки приличий и каких-либо понятий о совести. Отари открыто и нагло выступил по телевидению с угрозами в наш адрес, после чего любой телезритель, не посвященный в курс дела, может сделать вывод, что существует Отари Давидович, крестный отец московской мафии, которого боятся все, даже столичная милиция. – Селиверстов перевел дыхание и продолжил: – Так вот, раз он считает себя крестным отцом, давайте поможем ему и подобрать соответствующую статью в Уголовном кодексе, достойную столь значительной и уважаемой личности! Тем более, по оперативным источникам… (Максим прекрасно знал, что скрывается под этой фразой. Значит, по информации стукачей, осведомителей)… по оперативным источникам, кое-какие делишки за нашим фигурантом числятся. Однако нам необходимо подобрать такие доказательства, которые в дальнейшем могут быть расценены судом как весомые и аргументированные для дальнейшего привлечения этого человека к уголовной ответственности.

К тому же – еще раз хочу подчеркнуть, коллеги, – задание получено нами сверху. Поэтому прошу отнестись к нему с большим вниманием и ответственностью. Вся операция будет проходить под грифом «Совершенно секретно». То есть никакой информации о ходе ведения дела, да и вообще обо всем, что касается вашей работы, вы никому, кроме своих начальников, передавать не имеете права.

Кроме того, вы должны учитывать, что у нашего фигуранта имеется достаточно широкий круг влиятельных знакомых как среди офицеров московской милиции, так и в органах прокуратуры, через которых может произойти утечка информации.

Отсюда вывод: если кто-нибудь из ваших коллег будет интересоваться ходом ведения дела, об этом необходимо сразу же докладывать непосредственно мне или полковнику Ушакову лично. Итак, еще раз повторю распределение обязанностей…

Максим и Сергей Мальков вошли в группу наружного наблюдения за Отари. Игорь Николаев обеспечивал всю техническую сторону их действий. Руководство будущей разработки было возложено на Рыбкина, начальника пятого отдела.

Вскоре, подробно расписав обязанности каждого участника операции, Селиверстов закончил совещание.

В конце, когда все уже поднялись с мест, Селиверстов обратился к присутствующим:

– Попрошу остаться Рыбкина и Калинина.

Когда все остальные вышли, Селиверстов неожиданно обратился к Рыбкину:

– Федор Михайлович, я думаю, мы не ошибемся, если человеком, отвечающим за ведение досье в отношении Отари Давидовича, будет назначен лейтенант Калинин. Как вы на это смотрите?

Рыбкин, помолчав, проговорил:

– Я считаю, что Максим может справиться, хотя и работает он только месяц. Но за это время он зарекомендовал себя серьезным и вдумчивым сотрудником. К тому же, насколько мне известно, он не болтлив.

– А это в нашем деле самое главное, – подытожил Селиверстов. – Максим… Как тебя по батюшке?

– Да можно и без батюшки, – улыбнулся Максим.

– Так вот, Максим, у этого человека очень многочисленные и крутые связи. Я уже говорил это на совещании. Конечно, к тебе будут подходить многие и интересоваться тем, как идут дела. Поэтому еще раз повторяю: обо всем сразу докладывать лично мне или Ушакову. Или, если к нам не прорвешься, Рыбкину докладывай. Даже если это будет наш сотрудник, все равно необходимо об этом знать. Далее, никому никакого материала не давать. Он по первой степени секретности проходит. Допуск к нему будут иметь лишь некоторые. И еще, – Селиверстов повернулся к Ушакову, как бы ища поддержки, – не случайно мы тебя назначили в группу наружного наблюдения. Работаешь ты месяц, тебя мало кто в московской милиции знает, в МУРе ты не засветился, бандиты тоже тебя еще не вычислили. Поэтому веди себя осторожно, особенно на ОФП в «Динамо». Именно там у нашего Отарика очень много друзей. Поэтому мы не исключаем, что вас, ребята, спортсмены будут, в свою очередь, разрабатывать достаточно серьезно. Если только они о чем-нибудь догадаются, – добавил Селиверстов. – И последнее: сейчас ты получишь в областной прокуратуре санкцию на ведение оперативных мероприятий в отношении Отари.