– А что тебе удалось выяснить насчет проклятия Мансиче? – спросил я.

– Насчет проклятия ничего конкретного нет, – вздохнул он, – кроме того, что Мансиче был великим кациком, правителем северного Перу. Считается, что тамошние жители закопали сокровище куда более грандиозное, чем все богатства, которые увезли испанцы. Так вот, Мансиче якобы наложил проклятие на любого индейца, который разгласит местонахождение спрятанных ценностей. И не только на индейцев – проклятие падет также на любого испанца, обнаружившего тайник. Вот и все, что мне удалось выяснить… Пока. В храмах инков было полным-полно золота, поэтому великое сокровище не зря называют «Золотом богов». И, судя по тому обороту, который принимают дела, клад может оказаться и проклятием для тех, кто хочет его найти.

В дверь лаборатории постучали, и я вскочил, чтобы открыть, думая, что кто-то пришел к Крэгу, но это оказался один из рассыльных нашей газеты.

– Привет, Томми, – сказал я. – В чем дело?

– Вам письмо, мистер Джеймсон, – ответил он, протягивая мне конверт без штемпелей. – Оно пришло сразу же после вашего ухода. Босс подумал, в нем может быть что-то важное… Ну, что-нибудь на тему вашей последней статьи. В общем, он велел занести вам письмо, когда я пойду домой.

Я посмотрел на конверт. На нем значились только мое имя и адрес «Стар», причем выведенные, как ни странно, неровными печатными буквами, как будто автор письма то ли был незнаком с прописными английскими буквами, то ли решил скрыть свой почерк.

– Откуда оно пришло и как? – спросил я, разрывая конверт.

– Не знаю откуда, сэр, – ответил Томми. – Его принес какой-то мальчик. Сказал, что человек в городе дал ему четвертак за то, чтобы он передал письмо.

Я в полном недоумении уставился на содержимое конверта. То была всего лишь четвертушка обычной писчей бумаги, какая используется в пишущих машинках. И на ней теми же печатными буквами, что и на конверте, были выведены пугающие слова: «БЕРЕГИТЕСЬ ПРОКЛЯТИЯ МАНСИЧЕ НА ЗОЛОТЕ БОГОВ».

Под надписью виднелся грубый рисунок кинжала, который с немалыми усилиями попытались изобразить трехгранным.

– Ну и ну! Что ты об этом думаешь? – воскликнул я, перебросив письмо Кеннеди.

Он сильно сморщился, читая его, а потом поднял на меня глаза.

– Я не удивлен. Знаешь, я как раз собирался рассказать о том, что произошло в библиотеке. Меня все время преследовало чувство, что за мной наблюдают. Уж не знаю, почему и как, но я чувствовал, что кто-то интересуется книгой, которую я читаю. Этакое неловкое чувство. Я слишком задержался в библиотеке и решил лишить неведомого соглядатая удовольствия меня созерцать… По крайней мере, там. Поэтому я записал номера книг про Перу, которые хотел изучить, и попросил прислать их прямо сюда. Наше расследование уже не тайна, и я вовсе не удивлен, что ты получил это послание. Вы смогли бы опознать мальчика, который принес письмо? – обратился он к Томми.

– Думаю, да, – ответил курьер. – Но он был без униформы. Он не был рассыльным.

Бессмысленно было задавать ему дальнейшие вопросы. Он явно уже рассказал все, что знал, и в конце концов мы отпустили его, напоследок велев держать ушки на макушке и рот на замке.

После ухода Томми мой друг еще долго изучал записку.

– Знаешь, – задумчиво заметил он, – насколько я могу судить по той скудной информации, которой мы располагаем, вокруг украденного у Нортона кинжала клубятся самые странные суеверия. Я бы ничуть не удивился, если бы это завело нас в мрачное прошлое варварского великолепия погибшей цивилизации инков.

Для пущей выразительности он взмахнул листком бумаги.

– Вот пожалуйста, кто-то изобразил этот кинжал как знак угрозы. Может, каким-то образом эта реликвия хранит секрет «большой рыбы» – кто знает? Ни один писатель, ни один исследователь этого не обнаружил. Самое большее, что они могут сказать, – это что кинжал с трехгранным клинком передавался от отца к сыну на протяжении многих поколений. Секрет тайника с сокровищами, похоже, очень строго охранялся. Никто так и не нашел клад. Было бы странно, если бы какой-то цивилизованный человек двадцатого столетия откопал полумифический кинжал и возродил проклятие, которое, как говорят историки, было некогда произнесено и всегда преследовало владельцев загадочного оружия…

– Крэг, это дело уже действует мне на нервы.

Мы и не заметили, как дверь лаборатории открылась, и вздрогнули, внезапно услышав голос Аллана. Тот подождал, пока Кеннеди закончит свои рассуждения, прежде чем заговорить.

– После того как я с вами расстался, я тоже взялся за работу, – продолжал археолог. – В моем почтовом ящике накопилось несколько писем, которые я забыл просмотреть. Вот я и стал их разбирать, и… Посмотрите, что оказалось среди моей корреспонденции.

Нортон положил на лабораторный стол простой конверт и четвертушку листка с уже знакомыми мне печатными буквами. Только на конверте стояло его имя, а не мое, слова же на листке были точной копией полученного мной послания: «БЕРЕГИТЕСЬ ПРОКЛЯТИЯ МАНСИЧЕ НА ЗОЛОТЕ БОГОВ».

Мы с Крэгом посмотрели сперва на листок, потом на профессора. Тот уже заметил, что детектив держит в руке записку, адресованную мне.

– Не могу извлечь из этого никакого смысла, – заявил Аллан. Он явно был очень обеспокоен. – Сперва я лишился кинжала. Потом вы сказали, что им убили Мендозу. Потом я получил это послание. Далее – если кто-то смог проникнуть в музей, чтобы украсть кинжал, он может проникнуть туда и для того, чтобы свершить месть… И не важно, действительно ли человек заслуживает мести или он виноват только в воспаленном воображении неведомого преступника.

Посмотрев на все это с такой точки зрения, я почувствовал, что у Нортона есть веские причины для беспокойства. Но мне тут же пришло в голову – а разве мой случай лучше? Я отвечал за освещение дела в печати. Разве не может незримая рука нанести удар и мне, даже раньше, чем ему?

Кеннеди взял обе записки и принялся жадно их изучать.

Тут снаружи раздался шум подъехавшего автомобиля, и вскоре мы услышали стук в дверь, которую сыщик закрыл после появления археолога. Я отворил.

– Профессор Кеннеди здесь? – спросил новый посетитель. – Я ординатор городской больницы, где находится лаборатория доктора Лесли. У меня послание для профессора Кеннеди, если он тут.

Крэг взял конверт, на котором был штемпель департамента доктора Лесли, и вскрыл.

– «Мой дорогой Кеннеди, – прочитал он вполголоса. – Я провел исследование яда, по всей видимости присутствующего в тканях вокруг раны Мендозы, но пока мне не о чем доложить. Вещество определенно не относится к тем, с которыми мы сталкиваемся на более или менее регулярной основе. Присовокупляю листок бумаги и конверт, в котором он пришел. Насколько я понимаю, его прислал мне некий оригинал. Отнесетесь вы к этому посланию серьезно или отмахнетесь от него? Лесли».

Когда Кеннеди развернул это письмо, из него выпал и спланировал на пол листок. Я машинально подобрал его и рассматривал, пока Крэг дочитывал послание доктора.