Если вы решитесь меня принять, я отдам вам всю свою силу без остатка, а потом будь что будет.

У Мэрион мгновенно пересохло во рту. Она никогда не считала свою девственность особой ценностью, но ее потерю представляла себе немного иначе. Ей предстояло разделить ложе с незнакомым мужчиной, чье имя она даже не могла правильно выговорить. И все цена не показалась ей запредельной… Гораздо важнее, что у нее появился шанс добраться, наконец, до того внутреннего тайника, в котором заперта ее истинная сущность. И освободить ее можно только одним способом — оседлать ветер.

Эльф лежал неподвижно и просто смотрел на Мэрион, но она ощущала его взгляд как прикосновение. Чтобы показать свою решимость, волшебница непослушными пальцами распутала узел на полотенце и позволила легкой ткани упасть к своим босым ногам. Эльф протянул к ней руку.

— Смелее.

— Я боюсь причинить вам боль, — шепотом призналась Мэрион, делая шаг к кушетке.

— На пути к благой цели мы причиним боль друг другу, но дело того стоит, разве нет?

Волшебница робко улыбнулась ему, не сознавая своей женственной прелести, и некстати вспомнила, как каждое лето с разбегу окуналась в ледяную воду северной реки…

Тело эльфа оказалось вовсе не холодным, а обжигающе горячим и напряженным, его природная сила уже рвалась на свободу знойным ветром пустыни. Пышущий жаром вихрь налетел на волшебницу со свирепостью голодного зверя, но она ожидала этого, поэтому не дрогнула. К несчастью, принять чужую магию оказалось гораздо легче, чем ее хозяина, потому что тут против Мэрион восстало собственное тело.

Не добившись с первой попытки заметного результата, Мэрион закусила губу, приподнялась и попробовала снова. Сейчас она была благодарна эльфу за некоторую пассивность, потому что любое его прикосновение только осложнило бы ей задачу. Застонав от досады, волшебница крепче сжала коленями мужские бедра и вновь попыталась опуститься на шелково гладкий горячий стержень. И тут эльф внезапно утратил свое стоическое терпение. С тихим гортанным возгласом он плавно выгнулся навстречу ее движению, и в следующий миг старый дом содрогнулся от беззвучного громового раската, эхо которого всколыхнуло саму Ткань мироздания…

Волшебнице показалось, будто на нее пролился дождь из расплавленного золота. Поначалу жжение было таким сильным, что Мэрион даже перестала дышать, но это ее не остановило. С каждым неспешным проникновением становилось легче, а потом она вдруг почувствовала себя свободной. Не было больше потерянной и одинокой целительницы, вместо нее на свет появилась могущественная волшебница. Она как будто родилась заново.

Мэрион была настолько захвачена этим таинством перерождения, что, к своему стыду, упустила все, что касалось особой интимности момента. Когда руки эльфа судорожно стиснули ее бедра, а тело забилось в конвульсиях, она опустила запрокинутую в экстатическом порыве голову и увидела свои пальцы, впившиеся в плоть любовника так сильно, что на коже остались следы от ногтей… На гладкой, упругой, здоровой коже.

Глава 7

Вместе с ликованием к Мэрион пришло и внезапное понимание. Ее первый любовный опыт мог оказаться смертельной ловушкой для того, кто не обладает истинным даром. Пробудившееся могущество волшебницы убило бы обычного человека. Мэрион в панике проникла в сознание эльфа и с облегчением убедилась, что он просто крепко спит, потому что, как обещал, отдал ей всю силу до капли, и мужскую, и магическую.

Осторожно, чтобы не потревожить, Мэрион освободила его из любовного плена и слезла с кушетки. Она добилась полного исцеления, совершила то, что было недоступно многим и многим поколениям волшебников. К тому же она получила неизмеримо больше, чем запросила. Боясь сделать лишнее движение или пожелать чего-то неуместного, девушка снова забралась в бассейн и погрузилась в теплую воду.

Расслабив ноющие от напряжения мышцы, волшебница принялась сосредоточенно и последовательно распределять внутри себя вновь обретенную силу. Она так увлеклась, что невольно вздрогнула, когда руки эльфа легли ей на плечи, а теплые губы коснулись затылка. Это оказалось настолько приятно, что Мэрион непроизвольно прижалась спиной к гладкой мужской груди. Она откинула голову на плечо эльфа и с наслаждением вдохнула запах, исходящий от его кожи и волос.

— Я думала, что ты проспишь до наступления весны.

— Если бы не встреча с тобой, до наступления весны я мог и не дожить, — волшебница повернулась, чтобы посмотреть в лицо своему нежданному возлюбленному, которого не успела даже толком разглядеть. На ум приходило только одно слово — «совершенный». Люди так не выглядят. Даже самый красивый человек неизбежно поблек бы на фоне этой эльфийской безупречности. — Сегодня я едва не умер от блаженства, но будь на моем месте обычный человек, ты бы его действительно убила.

Слова эльфа были безжалостно правдивы, даже жестоки, но тело льнуло к ее телу, его все еще переполняло желание. Мэрион могла бы поклясться, что до этого дня он не слишком жаловал человеческих женщин, а она по какой-то непонятной причине притягивала его, хотя никогда не считала себя привлекательной.

Когда эльф одним движением развернул ее и усадил к себе на колени, Мэрион охотно ответила на его объятие. Вдобавок к внешнему великолепию Таэль из клана Воздуха оказался нежным и внимательным любовником. Отринув собственные потребности, он терпеливо учил молодую волшебницу получать и дарить наслаждение, и в этом деле для него не существовало ни запретов, ни ограничений.

Его скрытая сила, нечеловеческая выносливость и абсолютная раскованность заставили молодую волшебницу забыть обо всем, включая магию. На этот раз обошлось без вмешательства высших сил, и усталая Мэрион уснула на руках у своего возлюбленного, не подозревая о том, что до конца короткого зимнего дня произойдет еще немало удивительных событий.

Проснулась волшебница от голода. Есть хотелось так сильно, что никакое удовольствие уже не могло удержать ее в постели. Она набросила на себя старое домашнее платье и вновь взялась за вожделенную корзину с провизией. На этот раз Мэрион сделала все, как положено: расстелила на низком столике