Валерка спала в кресле, свернувшись как щенок.

Николаев ехал по Калининскому, поглядывая в обе стороны на тротуары. Простуженно хрипела рация – давали ориентировку на машины в угоне.

По тротуарам двигалась плотная толпа, люди спешили с работы по магазинам, из магазинов – домой, к кухонным плитам, стиральным машинам и телевизорам. За мельканием тысяч рук, ног, детских колясок, хозяйственных сумок, дипломатов, пакетов, авосек видны были сидящие на ступеньках, на турникетах, привалившиеся к стенам пестрые компании подростков, пока еще немногочисленные. Тут и там прогуливались парочками под руку девочки в коротких юбках и ажурных черных чулках. Начиналась вечерняя центровая жизнь.

Сержант Синицын с разделительной полосы помахал Николаеву жезлом, переждал поток машин, подошел и облокотился на крышу «москвича».

– Огня дай, – в зубах у него была зажата беломорина.

Николаев утопил кнопку прикуривателя.

– На Восстания таксист чайника боднул, – скучно сообщил Синицын.

– Знаю… Что-то рано они сегодня, – кивнул Николаев на дефилирующих по краю тротуара девиц.

– Пятница, – пояснил Синицын.

Девицы, заметив, что на них смотрят, обернулись. Синицын помахал им рукой в кожаной краге:

– Что, девочки, не клюет?

Девицы смерили его презрительным взглядом и отвернулись.

– Смотрят еще, дешевки… – зло процедил Николаев.

– А как им на тебя смотреть? – спокойно сказал Синицын, прикуривая. – Они за ночь зарабатывают, как ты за месяц… Протащить бы раз рожей по асфальту… Твоя не вернулась?

Николаев отрицательно покачал головой. По рации ПМГ с Гоголевского бульвара запрашивала помощь.

– В розыск подал?

– Да нет…

– Вернется, куда денется, – успокоил Синицын.

Издалека, с бульвара, донесся длинный гудок клаксона, потом второй, третий, вскоре сигналили уже несколько десятков машин.

– Что там у них? – равнодушно поинтересовался Синицын.

– Поехали, – Николаев завел мотор. – Посмотрим…

На Гоголевском было столпотворение. Милиционеры тащили с бульвара в ПМГ упирающихся хиппарей. Те, кого уже затолкнули в машину, лезли обратно, остальные, человек тридцать – парни и девки в одинаковых вытертых добела джинсах, с длинными патлами или тонкими косичками, – висли на руках у милиционеров, совали документы. Прохожие запрудили тротуар, со стороны бульвара кричали что-то пенсионеры с собаками всех мастей на поводках, собаки лаяли и рвали поводки, инвалид с орденскими планками размахивал клюкой, пытаясь достать кого-нибудь из хиппарей. Движение остановилось, образовалась пробка метров на сто, автомобили гудели, кое-кто из водителей помогал взмокшим, озлобленным милиционерам.

Породистый мраморный дог вдруг вырвал поводок из рук хозяйки и бросился на длинного тощего хиппаря с гитарой за плечом. Тот покатился по асфальту, давя гитару. Николаев перехватил поводок, оттащил собаку, поднял парня и повел в ПМГ. Рядом Синицын, выкрутив руку, волок беловолосую растрепанную девку. Около ПМГ стояла компания квадратных ребят и внимательно наблюдала за происходящим.

Завыла сирена, толпа зрителей расступилась, подъехали еще два желтых УАЗа, милиционеры бросились на помощь своим. Первая машина, набитая хиппарями, тронулась было с места, но кто-то из длинноволосых лег поперек под колеса, тут же остальные стали ложиться рядом, сцепившись локтями. Милиционеры принялись растаскивать цепочку.

– Эй, помочь? – окликнула их квадратная компания.

Николаев с трудом оторвал от цепочки крайнего хиппаря, тот подогнул ноги, Николаев встряхнул его, пытаясь поставить, но парень висел у него в руках как мешок. Николаев бросил его на асфальт и ударил ладонью по лицу. Тотчас, как по команде, квадратные сорвались с места и принялись лупить, пинать тяжелыми армейскими ботинками лежащих. Хиппари не сопротивлялись, только прикрывались руками. Синицын отталкивал квадратных, те с чугунными лицами лезли обратно.

Подъехал автобус с курсантами, часть курсантов присоединилась к милиционерам, другие быстро, профессионально оттеснили толпу и оцепили место происшествия. Молоденькая девчонка хотела было прорваться к своим, курсантик толкнул ее в грудь, и она отлетела под ноги зрителям. Квадратные оказались за оцеплением и растворились в толпе.

Хиппарей затолкали в автобус и увезли. Рванулся по бульвару поток машин. Зрители начали расходиться.

Раскаленный Николаев ввалился в «москвич», Синицын сел рядом, вытащил пачку «Беломора».

– Дай. – Николаев вытащил папиросу и принялся яростно шуровать ключом в замке зажигания. – Нет, ты видел? В глаза смотрит и смеется!.. Давить надо было! Одного задавишь – остальные не полезут! – Он возбужденно жевал папиросу, завел наконец мотор, ударил по кнопке прикуривателя и погрозил пудовым кулаком вслед автобусу. – Я тебе посмеюсь, гнида волосатая!

Валерка с трудом разобралась с расписанием, отыскала в километровых коридорах гуманитарного корпуса нужную аудиторию и уселась на верхнем ряду. Она, как могла, упорядочила свои желтые лохмы и спрятала в карман цепь, но все равно странно выглядела среди жеманных филфаковских дев. Девы иронически поглядывали на нее и перешептывались. Валерка отвечала надменным взглядом.

Андрей с порога заметил ее и чуть заметно, только ей, улыбнулся. Он стоял за кафедрой в расстегнутом пиджаке, небрежно облокотившись одной рукой.

– …И вот собирались они в своей башне из слоновой кости, в своем фарфоровом павильоне. Над миром. Над мором. Над голодом и нищетой. Круг избранных. Хранители священного огня. Морковный чай – и свечи в канделябрах. А вокруг – тьма, непонятная, окровавленная, бушующая Россия. И каждую минуту могут постучать в дверь, но пока…

Лекция была о поэтах-акмеистах. Валерка мало что понимала, но внимательно слушала, стараясь не пропустить ни слова, настороженно, недоверчиво глядя на Андрея.

После лекции она подождала Андрея на выходе из корпуса и двинулась параллельно по другому тротуару. Он улыбался, искоса поглядывая на нее, кивал знакомым студентам. Его догнали две рослые холеные девицы, он остановился, стал разговаривать, привычно кокетничая. Валерка постояла немного, потом пошла дальше. Андрей тотчас торопливо распрощался с девицами, в конце аллеи, оглянувшись, перебежал к ней.

– Привет! Ты как меня нашла?

– Сам же сказал.

– А-а, да… Ну как, понравилось?

– Ничего… Ты на кота похож. «Ваши незасеянные, но уже изрядно унавоженные души», – передразнила Валерка, томно поводя плечами.

Вышло у нее это очень похоже, Андрей засмеялся.

– Домой не вернулась?

– Нет.

– Ты понимаешь, какая незадача… Утром жена приезжает. У нее потрясающая интуиция: представляешь, командировка до конца месяца, а…