Одним словом, Лев Бармин не был бедным человеком. Скорее – наоборот. У него были почти все атрибуты современного богача. Не было особняка в Лондоне и яхты, но был счет в Швейцарском банке, часы от Картье и любовница-актриса. Правда, в последнем его смущала некая условность. Для полновесной любовницы нужна жена, каковой у Бармина не было.

Верочка Заботина устраивала тридцатипятилетнего холостяка во всех отношениях. Он даже любил ее! Но это как человек, а как чиновник…В этом и была маленькая трагедия Бармина. Он не мог себе позволить оставаться на той же ступеньке служебной лестнице. Он должен был двигаться вверх. И не один шажок в пять-семь лет, а на ступеньку ежегодно. А если повезет, то и на две-три!

Бармину повезло…Месяц назад один фирмач в дополнение ко взятке пригласил Льва на дачный банкет. А там был не кто-нибудь, а министр. И был он не с кем-нибудь, а с дочерью лет под тридцать. Она ни разу не была замужем, но в ее взгляде читалось, что она очень этого хочет. А взгляд ее был устремлен исключительно на красавчика по фамилии Бармин.

Их быстренько представили друг другу и хозяин потащил молодую парочку на осмотр беседки в самом дальнем и безлюдном углу огромного участка. Сам фирмач, вдруг вспомнив о делах, моментально испарился, попросив Бармина доставить министерскую дочку к столу, но не раньше, чем через час.

Беседку как будто специально создавали для тайных свиданий. Она была открыта только к обрывистому берегу реки, а попасть в этот уютный уголок можно лишь по лесенке со скрипучими ступеньками.

Бармин понимал, что их познакомили и поместили в этот загон не случайно. Возможно, что министр предварительно проверил послужной список чиновника, собрал о нем отзывы и счел его достойным этого знакомства. Или даже чего-нибудь большего!

Оставшись наедине с Елизаветой Туркиной взволнованный Лев никак не мог начать разговор. Он злился на фирмача, что тот прошил все белыми нитками. Бедная Лиза может понять, что ее пытаются сосватать. Девочка застесняется, замкнется, да и убежит к папе с мамой.

С реки тянуло прохладой. Лизавета села на удобную глубокую скамейку и поманила к себе Бармина. На первых ее фразах Лев уловил, что она сразу перешла на «ты», чего он никак не мог позволить себе с министерской дочкой.

– Садись поближе и обними…Да не так, а покрепче. Холодно здесь что-то…А ты и правда симпатичный. Мне отец твою фотографию показывал, но в ксерокопии. Там ты больше на чеченца похож.

– Лиза, а зачем ваш папа вам меня показывал?

– Для сведения. Есть, говорит, перспективный парень. При случае он мог бы и агентство возглавить.

– При каком случае?

– При удобном… Ты, Лев, правда не врубаешься или Ваньку валяешь? Мне отец сказал, что ты хваткий. Так давай, действуй!

– В каком смысле?

– В прямом…Производи на меня впечатление, быстренько клейся, соблазняй и все такое…Послушай, Лев, а ты не голубой?

– С чего это вы взяли, Лиза?

– Так отец сказал, что это очень подозрительно. Ну, что ты до тридцати пяти ни разу не женился и что ни разу ни с кем не был замечен…Да и сейчас, я смотрю, ведешь себя слишком робко. Все условия созданы, а ты на меня не западаешь.

– Вы, Лиза, передайте папа, что насчет голубизны он зря сомневается. Я очень даже наоборот…А на вас, Лиза, я сразу запал. И вот сейчас продолжаю западать. Все глубже и глубже…

Последние слова Бармин произнес с чувством и проникновенно. Красиво сказал! И не только потому, что рядом сидела перспектива его служебного взлета. Елизавета и без этого была очень даже ничего. И так она страстно прижималась. А на последних его словах зажмурилась и развернула лицо губами вперед…Выбора она ему не оставляла. Обижать ее было нельзя. Папа мог как приподнять его на несколько ступенек, так и опустить…

Они целовались долго. Бармин даже стал бояться, что ей захочется большего, но вдруг она отвалилась и удовлетворенно хмыкнула:

– Теперь я точно вижу, что ты не голубой. Так на меня набросился. Папа правильно про тебя сказал – решительный и энергичный. А вначале таким робким казался.

– Я боялся, что ты неправильно поймешь…Ты же не была замужем.

– Ой, так ты меня за девушку принял? Умора! Да, была я замужем. Целых три раза. Только без регистрации.

– А почему так?

– Отец не разрешал. Теперь я понимаю, что правильно делал. Первый мой алкоголиком стал. Второй – спортсмен, а последний и того хуже – артист.

– И из какого театра этот артист? Это я так, для любопытства.

– Он из «Глобуса». Герой-любовник по фамилии Фрадкин…Ты только не ревнуй, Лева. И морду ему не бей…Ты вообще ревнивый?

– Очень!

– Это хорошо. Люблю, когда страсти бурлят!

Услышав имя Фрадкина и название театра, Бармин чуть было не рассмеялся. Этот герой играл в одном спектакле с Верочкой Заботиной. Мало того, по ходу действия у него был страстный поцелуй с Верочкиной героиней, а значит и с ней тоже… Буквально с неделю назад Лев Николаевич устроил по этому поводу если не скандал, то уж точно сцену ревности с легкой истерикой. А сейчас ситуация выглядела просто водевильной.

– Я, Лизочка, очень ревнивый, но ты-то молодец. Очень послушная дочь. Всех неугодных сразу отвергла.

– Они все ненадежные. Отец прямо сказал, что нужен человек, кому он доверяет, кого будет наверх продвигать, кому можно все нажитое оставить.

– А я такой?

– На первый взгляд – да. Но я же еще мало тебя знаю. Всего час…Завтра родители в Испанию летят, так ты приходи к нам послезавтра. Поближе узнаем друг друга…

Уже при первом знакомстве Бармин хорошо понял Елизавету, почувствовал ее характер. Он и раньше встречал таких и они всегда ему не нравились. Не было в них деликатности, не было утонченной женской души. Все очень грубо, прямолинейно, нахраписто. Но те, другие, не были министерскими дочками…

Весь следующий день Лев Николаевич убеждал себя в том, что вполне может забыть Верочку и полюбить ту, которую он должен полюбить. Любые возражения типа «Сердцу не прикажешь» он категорически перебивал народной мудростью: «Любовь – дело наживное! Стерпится – слюбится».

Направляясь с огромным букетом в министерскую квартиру, Бармин предполагал, что его визит к Елизавете закончится постелью. Но он ошибался. С нее все началось…

А через две недели было то, что раньше называли помолвкой. Было радостное лицо Лизы, благословение ее родителей, скупые слезы будущей тещи и напутствие министра, будущего тестя. В конце торжества он увел Льва в свой кабинет и там наобещал такое, что Бармин даже и ожидать не мог. В эту ночь он долго не мог заснуть от восторга и радужных перспектив.

Неизбежное расставание с Верой Бармин откладывал и откладывал. Каждый раз ему хотелось провести с ней еще одну, последнюю ночь. Но за ней следовала самая последняя, потом еще одна.