Вот и сейчас, привезя её в номер отеля и попросив Лизу раздеться, даже не ожидал, что она безропотно, не сказав и слова, приступит к действию. Он всячески старался отвлечь её от мыслей о сыне, пытался разговорить… И едва успел остановить, потому что Елизавета, восприняв его слова буквально, уже хотела расстегнуть бюстгальтер.

Засмотревшись на то, как спокойными движениями женщина обнажается, отреагировал в последний момент:

– Лиза! Подожди, мне не требуется, чтобы ты обнажалась. Нет, мне, конечно, приятно смотреть на тебя, ты весьма привлекательная женщина, но я попросил снять только куртку! Мне же надо снять мерки и всё, – он помог женщине надеть брюки обратно и даже застегнул на поясе молнию.

Видя, что Лиза впала как будто в своеобразный транс, он, вздохнув, меля всякую чушь, которую она скорей всего не то, что не слушала, а даже не понимала, обмерял её со всех сторон.

– Прекрасно, просто прекрасно, – бубнил он, записывая мерки в блокнот, и едва не вздрогнул, когда раздалось:

– Что в этом ты видишь прекрасного? – Шиасса появилась как всегда неожиданно.

– Всё хорошо. Мерки снял и… что ты делаешь? – Спросил он настороженно, заметив, как Шиасса сначала пощёлкав пальцами у самых глаз Лизы, на что она лишь слегка поморщилась, опять остановилась безучастным взглядом на какой-то одной ей ведомой точке в стене, дала Лизе пощёчину. – Шиасса! Прекрати! – Не выдержал он. Что бы она ему не внушала с самого детства, но ничего человеческое ему было не чуждо.

– Вколи ей снотворного, пусть проспится и нервная система в норму придёт. – Бабушка, как она иногда себя называла, но запрещала называть её, прошла к креслу, присела и вытащила телефон: – Итак,.. сейчас оставляешь её спать, затем… ты уже снял мерки, угм, – она что-то помечала в телефоне, и тут же вскинув глаза, нахмурившись, спросила: – Полог забыл забрать, его доставили?

– Да, Шиасса, и я не забыл. По времени я полностью укладываюсь.

– Великолепно, значит завтра ровно в пятнадцать двадцать у нас самолёт.

«Ни один мужчина, даже самый лучший,

не в состоянии понять, что такое – материнское переживание»

Олег Рой

Проснулась Лиза резко. Словно что-то выдернуло её из сна. Она подскочила на кровати и потёрла лицо ладонями. Сонно осматриваясь, попыталась понять – где она и как вообще здесь очутилась? Через несколько мгновений, последнее воспоминание: она смотрит на то, как закрывает глазки её ребёнок, нахлынуло на неё, и уже не сдерживаясь, женщина выгнулась в немом крике.

Схватив простыню и сжав её в кулаки, она, хрипя, покачивалась с искажённым лицом, не замечая ничего вокруг. Несколько минут она сидела, вцепившись в свои волосы, но потом встряхнулась, словно от удара.

«Я не имею права впадать в отчаяние! Только не сейчас! Потом, когда сын будет здоров, когда всё закончится, вот тогда и наревусь!», мысленно взбодрила себя женщина, при этом впившись ногтями в кожу ладоней так, что боль отрезвила её и не дала скатиться в отчаянную истерику.

Встряхнувшись и осмотревшись, Лиза нашла ванную комнату и, приведя себя в порядок, вернулась, увидев в кресле ожидающую Шиассу. Не сдержав гримасы, Лиза прошла, и села напротив и только после этого южанка оторвалась от телефона, в котором что-то читала:

– О. Я смотрю, ты сегодня более адекватная, нежели была вчера, – цинично усмехнулась и не ожидала, что Лиза, сузив глаза, произнесёт, словно выплюнув:

– Сволочь! Бессердечная сволочь!

– Да! – Прошипев, ответила ей южанка. – Считай меня хоть сволочью, хоть тварью, но соберись и начинай действовать! Устроила вчера невесть что, из-за тебя потеряли время!

Отвернувшись, Лиза пару раз медленно вдохнула: «Никто меня жалеть не будет! Хорошо хоть есть такая призрачная возможность, а значит…»

– Извини, – повернувшись, Лиза уже спокойно произнесла Шиассе. – Ты права. Что сейчас нужно делать?

– Ой, да ладно, – махнула рукой та, прерывая её. – Собирай вещи, спустимся в ресторан, поедим, и можно будет отправляться в аэропорт.

– И куда мы летим? – Поинтересовалась она, одеваясь и складывая вещи в сумку.

– В Африку, моя дорогая, в довольно жаркое и негостеприимное местечко.

***

Мали, страна Западной Африки, встретила путешественников удушающей жарой. Оставив Антонио заниматься багажом, Лиза с Шиассой сразу же отправились в гостиницу. Там женщины разошлись по заранее забронированным номерам.

Переодевшись и приведя себя в порядок, Елизавета вышла и направилась к номеру, в котором поселилась её нанимательница. Уже хотела постучать, но остановилась и прислушалась: за дверью, хоть и негромко, но слышался спор Шиассы и её внука.

Прильнув ухом к двери, Лиза пыталась понять хотя бы на каком языке они говорят, но, так ничего и не разобрав, всё же постучалась.

– Лиза? – Антонио открыл дверь, но явно не ожидал её увидеть.

– Привет. Шиасса говорила, что…

– Проходи, – перебил он её, распахивая дверь и пропуская женщину. – Не будем же мы на пороге разговаривать.

– Да, спасибо. – Едва Лиза прошла в шикарно обставленную гостиную, продолжила: – Так вот, я хочу узнать: что меня ждёт, когда и куда мы дальше отправимся, про маршрут и язык, да я вообще ничего не знаю! – Закончила она, удручённо покачав головой.

– Лиза, успокойся. – Антонио мягко коснулся её руки. – Поверь, мы всё успеем и рассказать, и показать тебе. Проходи, присаживайся. Сейчас пообедаем и…

– О, Елизавета, – Шиасса, распахнув одну из дверей, вошла в комнату. – Антонио, почему обед ещё не принесли? И если уж у нас гостья, то распорядись насчёт дополнительных приборов.

– Спасибо конечно за приглашение, но я хотела бы начать обучение, что ли.

– А вот после обеда и начнём.

Шиасса с удовольствием наблюдала за нервными метаниями Елизаветы, пока официанты сервировали стол. То как беспокойно покусывает она губы, старается держать руки спокойными, но это у неё не получается, напряжённая поза, всё указывало на то, как она стремится поскорее перейти если не к действиям, то хотя бы к их обсуждению. Это её очень радовало и внушало надежду.

Переведя взгляд на потомка, нахмурилась, даже если бы и не состоялся недавно их разговор, то по нему явно видно, что он проявляет сочувствие к женщине, участие, которого не должно быть. Это Шиассу злило: она долгое время с самого его детства, старательно вытравляла в нём присущие этому миру чувства привязанности, заботы и упаси двуединая – любви и неважно к кому: женщина, ребёнок, животное! Эти самые слабые стороны землян ужасно раздражали её.

Вот и сейчас он поддерживающее улыбнулся Елизавете, что-то сказал, наклонившись и так тихо, что она не расслышала. Закатив глаза, и покачав головой, Шиасса приступила к трапезе. Она одёрнула женщину, которая начала задавать вопросы, стоило официантам покинуть номер.