нескольких дней корабль дрейфовал в космосе, пока на него не наткнулся более крупный корабль Бульдога. Лулу Белль выползла из укрытия, рыча и скалясь, пока не увидела Бульдога. Бросив на него один взгляд, она кинулась в его шесть объятий и вцепилась в него с такой силой, с какой только могли удержать ее маленькие руки. С того самого момента она находилась под защитой одного из самых богатых и самых опасных видов в известных звездных системах.

— У меня все хорошо. Я рада, что твой отец не убил мою пару. Это было бы очень печально, — ответила Тила с блеском в глазах. — Пойдем, приготовлю тебе чай. Еще я испекла твое любимое печенье, когда Артемис сказал мне, что ты пришвартовалась. Почему ты так долго? Я ждала тебя несколько дней назад.

— Ох, я попала в небольшую аварию, потом возникли проблемы с двигателями, а затем навигационный модуль снова начал барахлить. Не говорила папе, потому что боялась, что он захочет, чтобы я вернулась домой. Потом подумала, что если мы с Фрогом сможем все починить, то все будет в порядке. Я надеялась, что Артемис поможет мне найти новый недорогой модуль.

— Артемис будет рад помочь тебе, если сможет. А теперь расскажи мне, чем ты увлекаешься. Ты все еще занимаешься своим искусством? — спросила Тила, наливая горячего чая для них обоих.

Скитер обрадовалась, что Артемис утащил Фрогета в другую комнату. Ей хотелось побыть наедине с другой женщиной. У нее была только одна прдруга, и это Тила. Она знала, что может обсудить с ней все, что угодно, и сейчас ее интересовала тема мужчин. Она никогда не замечала и не обращала на них внимания, пока Терри, ее второй пилот, неожиданно не решил присоединиться к монахам на Крамуре. Он был её третьим вторым пилотом и первым и единственным любовником. Его исчезновение через день после того, как она попыталась поговорить с отцом о своих чувствах к нему, разбило ей сердце, по крайней мере, до тех пор, пока не узнала, что его интересует только богатство ее отца.

— Тила, как ты узнала, что Артемис — тот самый мужчина, который тебе нужен? — нерешительно спросила Скитер. — То есть как ты узнала, что он «единственный» для тебя?

— О, малышка, — ответила Тила с мягкой улыбкой. — Ты взрослеешь. Во-первых, я расскажу тебе о том, как я узнала, что Артемис — моя вторая половинка. Во-вторых, объясню тебе, что ты должна и чего не должна говорить своему папе, когда найдешь подходящего для себя мужчину.

Глава 5

Планета Зион

По спине Крака пробежал холодок. Его преследовали. Он ничего не мог разглядеть в высоких папоротниках, но знал, что не один. Он обвел взглядом листву, покрывавшую большую территорию.

Ощущение, что за ним наблюдают… следят… не покидало его с того самого момента, как он перемахнул через высокую стену, отделяющую густой лес вдоль окраины дома. Крак замер на месте и тихо выругался. Медленно повернулся. Знал, что был не один. Он никогда не ошибался!

Повернувшись, сделал еще пару шагов по узкой тропинке. Снова остановился, услышав позади себя слабый звук ломающейся ветки. Шагнув под тень ближайшего дерева, Крак бесшумно опустился в высокие папоротники, окаймлявшие тропинку.

Улегшись на плотную землю, он затаился, прислушиваясь. Еще один приглушенный звук слева от него заставил его перекатиться на спину. Он вытянул руки перед собой, защищаясь, когда из папоротников вынырнула маленькая темная фигурка и схватила его.

— Попался! — радостно прокричал голос.

Крак вдруг обнаружил, что с трудом удерживает в руках извивающийся комок энергии, который прилетел к нему в руки. Он откинул голову назад, когда крошечные ступни третьего размера едва не задели его подбородок и нос. Лежа спиной на мягкой земле, воин смотрел на маленькое румяное личико, обрамленное массой милых белокурых локонов. Крошечные руки тянулись к нему, пытаясь его крепко обнять.

— Дядя Крак, я поймала тебя! — кричала пухленькая девочка.

Он лежал на спине в заросшей папоротником клумбе верхнего сада Кордона и Грейси Джонс-Хефе и держал над собой извивающуюся Виолетту Хефе. Ярко-зеленые глаза, сияющие невинностью, восторгом и триумфом, восхищенно смотрели на него. На маленьком личике, покрытом грязью, проглядывали лишь небольшие участки бледной кожи. Листья и мелкие веточки запутались в ее белокурых локонах, и она была одета в…

— Что на тебе одето? — спросил Крак в замешательстве.

— Я принцесса, — гордо ответила Виолетта, ставя босые грязные ноги ему на грудь, и, все еще держась за его руки, чтобы не упасть, встала. — Вот видишь.

— Да, вижу, — сказал Крак с оттенком веселья. — Не знал, что принцессы носят штаны под…

— Мама сказала, что это балетная юбка, — с досадой ответила Виолетта, опускаясь обратно на его грудь и проводя крошечными пальчиками по его щекам. — Она сказала, что я балер… балер… ина. Но я сказала, что хочу быть принцессой-воительницей. Папа сказал, что я могу быть, кем захочу. Ты пришел посмотреть на моего младшего братика? Мама родила его здесь. Не успела пойти к це-ли-лелу. Папе пришлось помогать маме, и он разрешил мне надеть штанишки, чтобы я не плакала. — Она продолжала водить пальцами по его лицу, как бы рисуя на нем.

— Где сейчас твой папа? — спросил Крак, пытаясь решить, как лучше всего встать, так как Виолетта, похоже, не прочь посидеть у него на груди и водить пальцами по его лицу. — И как ты узнала, что я здесь?

— Папа сказал маме, что больше не позволит тебе прокрадываться, — нахмурившись, промолвила Виолетта и потрогала его под глазом. — Он повесил на стену красивые картинки, чтобы мог все видеть. Хочешь повидать дедушку? Он должен присматривать за мной, пока мама, папа и мой младший братик спят. Он странно пахнет и много плачет.

— Что значит должен? — Крак замолчал, услышав глубокий голос Базтина, который с отчаянием выкрикивал имя Виолетты. — Ты снова прячешься от него?

Виолетта хихикнула и легла ему на грудь, так что он оказался вынужден обнять ее, когда она уткнулась лицом в его шею. Он почувствовал, как она кивнула головой и снова захихикала. Она подняла на него взгляд.

— Я сделала так, как ты меня учил, — прошептала она. — Я вела себя очень тихо, пока он не искал.

Крак застонал. Он снова окажется в чертовом списке Кордона. Мало того, что Кордон постоянно бросает на него злобные взгляды каждый раз, когда он смотрит на Грейси, так теперь его еще и обвинят в том, что он испортил его дочь.

«Ну, — подумал он с ноткой веселья, — я показал ей несколько трюков,