Он проглотил и запил. Тем же путем проследовали и остальные таблетки.

— Хорошо, — словно послушную собаку, похвалила его женщина. Взяла со столика полотенце, вытерла ему подбородок, на который пролилась струйка питья. — Поспишь?

— Да.

Глаза и в самом деле закрывались. Казалось, весь мир вокруг покачивается, словно он лежит в лодке и плывет куда-то, плывет…

— Если надо будет что-то, позови меня, — донеслось откуда-то издалека. — Меня Грейс зовут.

Грейс… Грейс… Лодка слегка качнулась и поплыла дальше.

Когда Рейлан пришел в себя в следующий раз, вокруг царила полная темнота. По лицу текли струйки пота, и все тело было мокрым, но голова больше не кружилась, и попытка пошевелиться на этот раз не вызвала вспышки боли.

Он прислушался и неуверенно позвал:

— Э-э… Грейс!.. — собственный голос прозвучал непривычно хрипло и слабо — едва ли кто-нибудь за пределами этой комнатушки мог услышать его.

В ответ раздался скрипучий звук и одновременно — шум, словно рядом на пол упало что-то увесистое. Потом — быстрый топоток, скрип двери… странно, а он всегда считал, что кошки ходят бесшумно.

Грейс пришла через несколько минут. Сначала в коридоре вспыхнул свет, а потом появилась и она — в халате и шлепанцах, явно разбуженная и сонная. Нагнулась, пощупала его лоб и спросила:

— Ну что, получше тебе?

— Да. Мне… в туалет надо.

Она взяла с сервировочного столика банку из-под майонеза с плотно прилегающей крышкой и поставила рядом с ним.

— Вставать тебе не стоит, так что вот… воспользуйся. Потом заткнешь, я выкину. Справишься?

Рейлан кивнул. Уж в этом-то он не попросил бы помощи, даже если бы подыхал!

— Я пока принесу свежую простыню — ты весь мокрый, — сказала она и вышла из комнаты.

Похоже, температура у него упала, осталась лишь слабость — такая, словно к рукам и ногам были привязаны железные цепи; каждое движение давалось с трудом. Зато грудь почти не болела и пальцы на левой руке более-менее сгибались — это оказалось приятным сюрпризом.

Вернувшись, Грейс протянула ему что-то, при ближайшем рассмотрении оказавшееся его собственными трусами, чистыми и теплыми, словно их только что прогладили утюгом.

— Вот, можешь надеть.

Рейлан втащил их под одеяло, неловко, с трудом, натянул — и откинулся на спину: от этого пустячного усилия сердце заколотилось так, словно он пробежал полмили, на лбу выступил пот.

Она позвякала чем-то на столике и присела рядом, держа в руках полотенце.

— Сейчас я тебя оботру — будет легче.

— Спасибо… — он попытался улыбнуться и закрыл глаза.

Почувствовал, как влажное полотенце скользит по коже, оставляя ощущение прохлады и свежести. Прошлось по лицу, спустилось на шею, на грудь… Хорошо…

Потом Грейс ловко вытянула из-под него простыню и постелила новую. Сменила наволочку. Позвякивавших при каждом его движении наручников она словно и не замечала.

— Еще чего-нибудь хочешь? Есть, пить? Или я спать пойду?

Это был явный намек, но Рейлан не хотел отпускать ее, не получив ответа хотя бы на часть роившихся у него в голове вопросов.

— Если можно, я бы съел что-нибудь, — попросил он.

— Суп будешь?

— Да.

Она снова ушла, подхватив на ходу деликатно отставленную им в сторону майонезную банку.

Суп оказался гороховый — горячий, густой, с сытным мясным запахом и плавающими в ароматной толще кусочками мяса и картошки.

Поставив на пол перед Рейланом плошку, Грейс опять уселась на пол, поджав под себя ноги и натянув на колени полы халата.

— Какой сегодня день? — поинтересовался он, приступая к трапезе.

— Воскресенье… а, нет, уже час ночи. Значит, понедельник… Да, милый, да, можно…

Удивленно взглянув на нее, Рейлан понял, что последние слова были обращены не к нему, а к небольшому серенькому котишке, запрыгнувшему к ней на колени. Кот плюхнулся набок, прищурился и замурлыкал.

— Слушай, а сколько их здесь у тебя?! — не выдержал Рейлан.

— Пятеро.

В ее ответе ему почудилось что-то вроде вызова.

— Что со мной случилось?

— Ты потерял сознание. Я перетащила тебя сюда… в чулан, и вот лечу, как могу. Похоже, у тебя сильная простуда, температура была высокая. Я сначала колола тебе антибиотики, но раз ты уже пришел в себя, то сможешь теперь пить таблетки.

— Колола? Куда?

— Ну… как куда — куда обычно колют, — слегка смутившись, Грейс пожала плечами.

— Ты что — врач?

— Нет. Но ты не беспокойся, я дозу правильно рассчитала. Ты весишь примерно как восемь Кингов, — кивнула она на белолапого котищу, расположившегося на кушетке и при упоминании о его персоне хрипло отозвавшегося «Я-а-а!..» — А этот антибиотик ему прописали, когда он в прошлом году болел.

Еще никогда его вес не считали в кошках и не лечили антибиотиками, прописанными для кота! Впрочем, тут же посетила Рейлана трезвая мысль, уж лучше кошачьи антибиотики, чем тюремная больница. Тем более что они вроде бы неплохо помогают.

Суп он не доел — почувствовал, что сыт под завязку, и отодвинул от себя плошку.

— Спасибо. Вкусно было.

Не вставая, Грейс переставила ее на середину чулана и негромко позвала:

— Коты — коты! Суп есть!

Это вызвало среди котов оживление: через несколько секунд у миски оказались сразу трое: «открыточный» пушистый белый, бурый толстяк — и худой черно-белый, разбудивший Рейлана давеча.

— Они у тебя что — дрессированные? — удивился Рейлан.

— Почему?

— Ну… они тут, когда я только проснулся, между собой вроде как поговорили, а потом тебя звать побежали. И понимают, что ты им говоришь…

— Коты вообще умные. — Она подтянула к себе вылизанную дочиста миску. — Тебе что-нибудь еще нужно — или я пойду?

— Спасибо, больше ничего не надо. Иди спи и извини, что разбудил. Тебе утром на работу?

— Нет, я в отпуске. — Грейс встала. — Я тебе фонарь оставлю, только не жги долго — в инструкции написано, что аккумулятора на шесть часов хватает, а на самом деле он и трех не выдерживает. Завтра днем я его подзаряжу.

— А свет здесь не горит? — кивнул Рейлан на болтавшуюся под потолком лампочку на шнуре.

— Нет, что-то с выключателем. Спокойной ночи.

Старый дом был наполнен звуками, непривычными и «негородскими»: что-то поскрипывало, шуршало, за окном шумели деревья и где-то еле слышно капала вода.