— Я так испугалась Флаффи, что даже не обратила внимания на его наряд, — покачала головой Натали. — Да и мне, в общем-то, все равно.

В этот момент малышка вновь заплакала, напоминая родителям о своем присутствии.

— Давай, я подержу ее, пока ты приготовишь детскую смесь, — предложил Тревис, неохотно выпуская Натали из объятий.

Он никогда в жизни не держал на руках младенцев и не умел с ними обращаться. Но сейчас, когда речь шла о его дочери, Тревис Велан собирался освоить эту науку, хочет того Натали или нет.

Молодая женщина несколько секунд смотрела на него, затем медленно кивнула и осторожно передала малышку. Потом подошла к холодильнику и тут же обернулась, словно проверяя, все ли в порядке с ребенком.

Тревис нахмурился. Натали вела себя так, словно он и девочка исчезнут, стоит ей отвести взгляд. Это открытие неприятно поразило его. Неужели она боится, что он лишит ее дочки, заберет ребенка себе?

— Я покормлю ее, а ты пока переоденься, — предложил Тревис, чтобы проверить свою догадку.

— В этом нет никакой необходимости, — Натали побледнела как мел. — Я перелью смесь в бутылочку и заберу наверх. Там и покормлю Отэм.

Реакция Натали привела Тревиса в ярость. Она действительно опасается, что он собирается отнять ребенка!

— Давай кое-что проясним, Натали… Конечно, мне не нравится, что ты скрыла от меня свою беременность. Я хочу принимать в жизни своей дочери самое непосредственное участие. Но это не значит, что я собираюсь отнять ее у тебя. Со временем мы договоримся обо всех условиях воспитания девочки.

Натали побледнела еще сильней. На мгновение Тревису показалось, что она сейчас лишится чувств. Он быстро подошел к молодой женщине и ласково потрепал ее по щеке.

— Я человек слова, милая. Доверься мне, и все будет в порядке.

Натали, не отрываясь, смотрела ему прямо в глаза. Тревису показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она медленно кивнула.

— Я быстро.

— Хорошо. — Тревис осторожно положил дочь на стол. Затем подтянул к себе стул и уселся рядом. — Покажи, что мне делать.

— Ничего сложного, — заверила его слегка успокоившаяся Натали.

— Я никогда не имел дела с маленькими детьми. За исключением собственной сестры, да и то много лет назад, — Тревис растерянно пожал плечами. — Но в восемь лет мальчишек больше интересует рыбалка, футбол, марки и тому подобно, — он поднял глаза на Натали. — Но я обязательно всему научусь.

Натали поставила бутылочку со смесью в микроволновку и обернулась.

— Я тоже не умела обращаться с младенцами. Я была единственным ребенком, — ее глаза широко распахнулись от изумления. — Господи, неужели я и это вспомнила?

— Со временем ты вспомнишь и все остальное, — ободряюще улыбнулся в ответ Тревис.

— Очень надеюсь, — Натали нахмурилась и закусила нижнюю губу, очевидно пытаясь воскресить в памяти что-нибудь еще. — Ужасное ощущение, когда не можешь вспомнить даже самые простые вещи.

— Полагаю, вы двое не откажетесь от чашки кофе и завтрака, — в кухню вошел Моз в сопровождении Флаффи. Теперь на нем были красная фланелевая рубашка, линялые джинсы и ботинки, которые, по предположению Тревиса, были старше своего владельца.

— Я только переоденусь и помогу вам, мистер Барринджер, — пообещала Натали.

Тревис заметил, как она настороженно покосилась на Флаффи, прежде чем подойти к микроволновке за бутылочкой.

— Не припомню, чтобы родители назвали меня «мистер», — угрюмо пробурчал старик. — Зови меня просто Моз.

— Ладно… Моз, — Натали выдавила несколько капель смеси на запястье, проверяя, не слишком ли горяча еда для младенца.

Когда она направилась к Тревису, у него перехватило дыхание. Яркие солнечные лучи насквозь пронизывали тонкую ткань ночной рубашки и халата, открывая очертания совершенной фигуры. Воспоминания о проведенных в Чикаго ночах, о том, как двигалось в его руках это великолепное тело, вихрем пронеслись в мозгу Тревиса. Его бросило в жар.

Неужели он все еще чувствовал влечение к этой женщине? Особенно после того, как она поступила?

Тревис судорожно сглотнул и перевел глаза на лицо Натали.

— Что… — он закашлялся, — мне делать?

— Просто вот так держи бутылочку, чтобы в соску не попал воздух, — Натали показала ему, как кормить малютку.

Его обдало нежным ароматом. Тревис почувствовал, как внизу живота поднималось сладкое томление. Атмосфера в кухне накалилась до предела. Стараясь ничем не выдать волнения, Тревис снова закашлялся.

— Это все? — едва выдавил он.

Натали кивнула и положила на его обнаженное плечо полотенце.

— Думаю, ты справишься без особых проблем. К моему возвращению она должна уже срыгнуть.

— И что я должен буду сделать? — запаниковал Тревис.

— Я покажу тебе чуть позже, — Натали повернулась и вышла из кухни.

Тревис смотрел ей вслед, завороженно следя за мягким покачиванием бедер. Как давно у него не было женщины! Сердце снова бешено заколотилось. После Натали он так ни с кем и не сошелся.

Отэм шумно зачмокала, отвлекая новоиспеченного отца от тяжелых размышлений. Вглядываясь в малышку, о существовании которой он даже не подозревал всего сутки назад, Тревис задавался вопросом, как же выглядела Натали во время беременности? Как она себя чувствовала?

Жаль, что его не было рядом.

— И сколько же этой малютке? — Моз напомнил о своем присутствии.

— Два месяца, — гордо ответил Трев.

— И ты, конечно же, можешь объяснить, почему не женился на ее матери? — На морщинистом лице Моза появилась неодобрительная гримаса.

— Я ничего не знал о ребенке до вчерашнего вечера. — Тон Моза задел самолюбие Тревиса.

Конечно, он мог бы посоветовать старику не совать нос в чужие дела, но сдержался. Как раз он, Тревис, как и его сестра Кэрри и были делом Моза. Моз всегда знал, что с ними происходит, и давал советы, если чувствовал, что брат и сестра нуждаются в нем.

— В мое время, если парень набедокурил, то он, не мешкая, вел девчонку под венец. И так поступали всегда, — Моз хлопнул дверцей кухонного шкафчика. — Я знал, я чувствовал, что твои шатания до добра не доведут.

Тревис потупил глаза и тяжело вздохнул. Спорить с Мозом, а тем более объяснять, что его «шатания» связаны с работой, было делом неблагодарным и бесполезным. Старик разошелся не на шутку, и, пока он не выговорится, никто не сможет вставить ни слова.

— И когда ты собираешься отвести крошку в церковь и загладить свою вину? — Моз с лязгом водрузил сковороду на плиту.

— Не знаю, — Трев наконец оторвался от созерцания собственных босых ног и поднял голову.