– Догоняй, дохляк.

Общага женского техникума оказалась закрытой. Костя побарабанил по тяжелой черной двери, прильнул лицом к огромному окну-витрине.

– Чего тебе? – Бдительное лицо полной вахтерши-старушенции возникло в витрине.

– Мать, в гости идем, на день рождения. К Аллочке со второго этажа.

– У нее по пять раз на неделе именины. Днем приходите.

– Мать, да еще не ночь, она ведь ждет. Поимей совесть, пусти воинов-интернационалистов.

– Я сейчас в отделение позвоню. Вахтер вернулась в стеклянную будку. Костя зло стукнул по двери.

– Ну, каракатица старая! Аида под окна, может, договоримся, чтобы вышла.

Разглядев красные занавески, Костя подобрал камушек и метко запустил им в окно. Зажегся свет, на фоне занавесок возник женский силуэт. И – Кто там?

– Алл-л-л-лочка! Не узнаешь? – Кто это?

– Да мы! Почтальоны Течкины! На той неделе заходили, с Витькой вместе, ты нас в гости приглашала, вот и пришли, – беззастенчиво врал Костя, снявший рубаху и оставшийся в героической тельняшке.

– Не поздно ли?

– Детское время. Водка наша, любовь ваша! Студентка Алла, вероятно не помнившая всех бывших у нее в гостях мужиков, кивнула. – Ладно, заходите.

– Аллочка! – заорал от восторга Костя. – Встреть нас на вахте, там прямо командный пункт, без пароля не сунься.

– А кто там сейчас?

– Толстуха в очках.

– Она не пустит. В ее смену комнату обокрали, теперь после двенадцати лучше не приходить.

– Во черт! Ты погоди, сейчас что-нибудь придумаем. Стас сел на траву.

– О! – Костя прикинул высоту, затем оглянулся. – Эврика, етит твою мать! Так, студент, трахаться хочешь? Тогда работай.

Костя подбежал к детскому бревенчатому домику, стоявшему рядом с песочницей. Домик был метра полтора в высоту – тяжелый, наверное. Вцепившись в оконную раму, Костя скорчил жуткую рожу, присел и приподнял архитектурное сооружение, словно рванул штангу.

– Вес взят. Давай, Стас! Подвинем к стенке, а по нему в окно. Штурманом высотку! Стас поднялся с газона:

– Не сдвинем, в нем полтонны минимум.

– Сдвинем! Ты подумай о цели – и сдвинем. Взялись!

На каждый метр уходило по две-три минуты. Со стонами, матом и невероятными затратами умственно-физической энергии. Ничего. Еще пару метров, еще пару рывков. Алка, стоявшая в окне, как маяк на скале, как ангел, вдохновляла на подвиг ради любви. Еще метр. Руки уже не поднимались. Черт с ними, с руками, они не очень-то понадобятся.

– Давай, Стас, давай. И…

Костя с криком раненого волка рванул домик и толкнул его еще на полметра вперед. Тельняшку можно было выжимать. Костя стащил ее через голову и вновь схватился за окошко.

«Круто приспичило», – подумал Стас, вспомнив, что человеческий организм в критические минуты способен на чудеса. Значит, рассказы о силачах, двигающих паровозы и самолеты, вовсе не сказки. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Сделали.

– Да вы настоящие рекордсмены.

Насмешливый голос из темноты заставил компаньонов обернуться. Свет фонарика скользнул по их лицам и замер на домике.

Костя сощурил глаза:

– Кто там еще?

– Советская милиция. – В полоску света, лившегося из Алкиного окна, шагнули человек в форме и двое в штатском. – Мы вот с ребятами поспорили, уложитесь вы в тридцать минут или нет. Уложились. А теперь хотим поспорить, вернете ли вы за те же тридцать минут домик назад.

Стас опять опустился на траву. Костя закинул на плечо тельняшку и приблизился к постовому.

– Скворец, ты никак в менты подался? Надо же, хорошо смотришься. Сапоги не жмут?

– Ну, во-первых, я тебе не Скворец, а товарищ младший сержант, а во-вторых, ты находишься на моей территории, за которую в темное время суток я несу персональную ответственность. Поэтому давай не будем ссориться. Быстренько взяли и отнесли домик на место.

Костя сплюнул под ноги и поглядел на остальных. Два крепких мужика, лет по тридцать, с красными повязками на рукавах, внушали уважение. Эх, непруха.

– Вы только скажите, товарищ младший сержант, – пробасил с ужасным хохляцким акцентом один из них. – Живенько скрутим детишек.

– Слышал, Константин? Чего-то тебя давно видно не было. О, – заметил постовой тельняшку, – да ты из армии, похоже? Как служилось?

– Помаленьку. А что, товарищ младший лейтенант, бабы в органах есть?

– Ах вон что… Сперматозавры на перепонки давят? Понимаю. Баб в ментуре маловато, зато квартир отдельных в изобилии. Плохо, что с решетками на окнах, но зато с парашей. Вы домик, часом, не украсть собрались, а?

– Да, толкнуть хотим за червонец. Мужику одному на участок. Вон он за углом прячется, «бабки» считает. Слышь, Скворец, кончай выделываться.

Бывший председатель совета отряда 8-а кинул взгляд на второй этаж.

– К Алке собрались?

– К ней.

Постовой присел на детские качели, достал пачку сигарет. Дружинники заняли места по краям, будто слуги у трона.

– Я, Костя, ничего против не имею. Алка после дембеля – как сто грамм с похмелья, но видишь ли… Детишки, они ведь завтра придут, захотят посидеть в домике, поиграть в прятки. А домика и нет. Бедные детишки. Тебе не жалко малышей? Они будут плакать, побегут к мамам-папам, мамы-папы – к дворнику, дворник – в милицию, к начальнику. А начальник, соответственно, вызовет меня. Чувствуешь несправедливость? Ты будешь трахать Алку, а начальство будет трахать меня. Да и детишек жалко. Они совсем пропадут без домика. Ты отбираешь у них детство.

Костя сел на соседние качели.

«Ну, Скворец, падла. Он тут, значит, целых полчаса торчал. Ждал, морда ментовская. Обидно, что с Алкой облом. Вон она, так и стоит у окна, фея ночная».

Стас переполз ближе к Косте. На ноги не встать, не держат болезные, утомились от трудов.

– Мы назад отнесем. Завтра. – Стас, как человек с незаконченным высшим образованием, решил применить инженерную смекалку, а не идти напролом.

– Ба, а это никак Стас! Ну кто ж еще?! Где Костя, там и Стас. Тебе что, на ноги не подняться? Пьяненький? Завтра, говоришь? Ха-ха. Конечно, отнесете. Как из камеры выйдете, так и отнесете.

Скворцов хоть и не тащил на себе тяжесть незаконченного высшего образования, но тоже был смекалист.

– Ладно, Костя. – Он щелчком отправил «бычок» в песочницу. – Учитывая твое счастливое возвращение, иду наперекор собственной совести. Вы сейчас возвращаете домик на место, и я провожу вас через вахту. Либо мы волочим вас в отделение. Там, в «аквариуме», баба на стене нарисована, вот ее и будете сношать. Да, кстати. Пару часов назад в парке мужику одному парнишка в солдатской форме нос сломал. Такой приметный парнишка, тоже пьяненький. Это у нас, для справочки, статья 206, часть два. Мужичок, между прочим, в райкоме работает. Большой общественный резонанс. Всю районную милицию по тревоге подняли.