– Отступай. – Ладонь в тактической перчатке указала на длинное белое здание с синими полосами, зеркальным фасадом и красными буквами «Белгород» на крыше. – Ты – не мой подчиненный, я – не твой командир. Поступай, как знаешь, а у нас приказ.

Семен так увлекся склокой, что не сразу услышал Кадавра, успевшего трижды повторить одну и ту же фразу:

– Стая на шесть часов. Около дюжины голов.

– Стая на полдень, – отозвалась Карина. – Вдвое больше.

Псы мчали без единого звука, как тени. Даже кошки удивились бы грации и тишине, с которой неслись в атаку существа, в чьей природе нет и намека на бесшумность. Ни рычания, ни воя, ни лая, коими собаки обычно встречали вторгшихся в их вотчину людей.

Стаи воевали меж собой за укромные логова и россыпи лакомых, приправленных заразой трупов, – грызлись с запредельной жестокостью и беспощадностью к врагам. Но Фельде хватило бы и одной руки, чтобы пересчитать все нападения на человека за минувшие два десятилетия. И во всех случаях причиной становились либо бешенство, либо человечья жадность, когда сборщик в погоне за ценным хабаром лез в убежище ощенившийся суки.

Но любая благодать рано или поздно заканчивается: сначала тела, а за ними – и негласное перемирие. Только слепой не заметил бы, что центр вычистили до последней капли крови, а Окраины вряд ли прокормят разросшийся в сытости приплод. И коль уж мертвых на всех не хватает, волей-неволей придется переключаться на живых, ведь и венец творенья забывает о всякой дипломатии, когда в брюхе пусто несколько дней подряд.

И когда голодное чудище несется к тебе с явным ожиданием скорого перекуса, тут уж самый стойкий и закаленный ощутит холодок в затылке и дрожь в коленях. Представьте существо величиной с теленка и с прытью гепарда, которому не мешают ни обожженная шкура, ни длинные космы свалявшейся шерсти, похожие на лоснящихся черных пиявок. Добавьте сюда морды с настолько тонкой облезлой кожей, что рядом с ними обтянутые резиной черепа выглядят естественнее, и два, а то и три ряда острых, как у щуки, клыков, вразнобой торчащих из сочащихся гноем пастей, способных согнуть арматуру в палец толщиной.

И этого хватит, чтобы человек с непривычки рухнул без чувств, но самое страшное в облике прямых потомков двортерьеров – огоньки в глубине глазниц: алые, желтые, почти белые, тлеющими углями светящиеся во мраке. Адские гончие по сравнению с этими красавцами – таксы, и одному богу ведомо, чем обернется столкновение с подобными созданиями, если те собьются в свору и заявят права на весь город.

С высоты защелкал карабин – девушка старалась прикрыть отступающих соратников. Но бить по несущимся во весь опор тварям – занятие бесполезное, ведь даже бронебойные патроны не всегда пробивают сросшиеся ребра и толстенные лбы, а в единственные уязвимые точки – глаза – на ходу не попадет и ворошиловский стрелок. Обычные же пули вязли в пропитанных гноем космах и распухших мышцах, а если и рвали плоть, все равно не доставали до внутренних органов.

Да, Банану удалось перебить самой ретивой псине лапы, но на это ушел весь рожок. Не сильно помогли и осколочные гранаты, брошенные Майором через левое плечо, будто волшебные гребни из старой сказки. Совместными усилиями отряд завалил бы трех, в лучшем случае – пятерых гадин и остался бы без боеприпасов против двух десятков порождений сатаны, соскучившихся по свежей крови и теплому мясу.

Когда разведчики в полном составе собрались на мосту, Семен велел бежать в терминал без оглядки и даже не думать сопротивляться. И пусть этот день войдет в историю как первый раз, когда непобедимые «львы» сверкали пятками, но лучше обтечь, собраться с духом и отомстить, чем сгинуть без малейшего шанса на победу.

Дверь в здание оказалась цела, но ненадолго. Троица псов на полной скорости врезалась в створки, разбив стекло и смяв уставшую сталь, как фольгу. К счастью, твари застряли, клацая пастями и обдирая шкуры, дав беглецам время добраться до узкой лесенки на крышу. Несмотря на суматоху и горячку погони, Фельде успел заметить бурые отпечатки на ручке и перилах, а значит, преследователи, сами того не подозревая, направили людей по верному пути.

– Вот суки! – крикнул Банан и врезал ботинком по парапету. – Загнали, как мышей! И что теперь, гранатометы рожать? Или танк у музейщиков слямзить?

– Не ори, – прохрипел Смирнов. – И так башка гудит от лая.

– Не двигайтесь! – Доктор вскинул ладонь и опустился на корточки, словно перед ним простиралось минное поле.

И хотя слой пыли на крыше справедливей было назвать ковром, а то и матрасом, мины бы в нем не уместились, а вот следы отпечатались, как на лунном грунте – полосатые отметины явно принадлежали пропавшему сборщику, а вот хозяина второй цепочки сразу определить не получилось.

– Ладно, хрен с ним, с танком. Огнемет сварганить вообще не проблема, – рассуждал пулеметчик, который и в спокойной обстановке болтал без умолку, а уж после пережитого и вовсе не затыкался. – Будем жечь гадов. Любая тварь огня боится, и этим хвосты подпалим.

– Угу. – Кадавр перегнулся через край и сплюнул. – Когда-нибудь пробовал поджечь мокрую шубу? Вот попробуй. И если одного кобеля отпугнешь своей горелкой, два других зайдут в спину и башку тебе откусят. Поодиночке эти сволочи не ходят, верно, док?

– Бывает, и ходят, – пробормотал Марк, потирая острый, с ямочкой, подбородок. – Но редко.

– Что это? – Семен присел рядом и уставился на глубокие следы. То ли у оставившего их была обувь без подошв, то ли босые ступни… размера эдак сорок седьмого, с отчетливыми вмятинами когтей.

– Без малейшего представления.

– Кстати, а почему следы такие… странные. Их разве не должно быть больше? Допустим, я представляю, как здоровенная псина вскарабкалась по приставной лестнице – как говоришь, в нашем мире всякое бывает. Но она что, на задних лапах потом шла?

Врач повернулся к соратнику, смерил его хмурым взглядом и побрел по протоптанной в пыли дорожке, приведшей к высокому вентиляционному коробу. За ним, привалившись спиной и уронив голову на грудь, сидел пропавший сборщик. Левая рука вцепилась в рацию, правая прижимала кишки к затянутому темной коркой животу.

– Твою мать… – шепнул Майор. – Кто ж его так?..

Фельде, по привычке взяв боевой нож двумя пальцами, разрезал обрывки одежды и обнажил рану – вернее, целых пять рваных ран, как если бы бедолагу полоснули когтистой лапой. Но в таком случае разрезы не шли бы параллельно друг другу на одинаковом расстоянии. Скорее всего, неизвестный вспарывал бедняге живот, пока тот не умер от болевого шока.

Продолжив осмотр, доктор заметил бинты на плече, а под ними – разодранную плоть. Картина потихоньку прояснялась: парня укусил пес, он спрятался на крыше, где наложил повязку, а после вызвал диспетчера. Кроме двери, перил и небольшого пятачка между ног трупа, крови нигде не было, значит, выпотрошили шуховца на этом самом месте. Псы не сумели добраться до цели, потому что еще ни одна тварь не научилась взбираться по перекладинам. И тогда явился некто и завершил начатое, но насыщаться парной человечиной не стал, а бросил ее, будто осознавая, что вскоре пропажу отыщут. Что же это? Предупреждение? Объявление войны? Случайность? Или?..