оперов. По крайней мере, несколько первых лет. А потом многое и для многих из вас изменится. По разным причинам. Не обязательно даже по вашей вине или из-за ваших ошибок. Просто так устроен человек. Вот я с вами уже два года. Могу с уверенностью утверждать, что практически многих из вас я узнал хорошо. Поэтому что я и хочу вам сказать дорогие вы мои слушатели. Если хотя бы пятеро, которых я не стану сейчас называть, из Вас действительно станут операми не на бумаге, а на деле, то я буду считать, что поработал эти два года не зря.

И такая грусть сквозила в его словах. Да и не только в самих словах. Во всем его облике, когда он говорил это.

Тогда практически все зашумели, что он ошибается. Все станут операми. И точка. Возмущению ребят не было предела. А ведь некоторым из них к окончанию школы милиции было уже под 30. У некоторых уже по двое детей было. Вот тебе и «ребята».

Потом они не раз обсуждали эти слова майора. Тогда каждый, и Сергей не был исключением из этого, думал, что именно его майор включил в ту знаменитую пятерку.

Уже позже он убедился в правильности слов преподавателя. Не всех ребят он знал дальнейшую судьбу. Но некоторые уже давно расстались с оперативной работой, и перешли на другие должности. Некоторых вообще уже нет в этой системе. Одного уже и осудить успели.

Но сам Сергей верил в себя. Верил, что, если не сейчас, то со временем станет действительно оперативником, о котором говорил майор.

Вот и ангарный склад. Знакомые все лица.

– Привет! Приветствую! – Только и успевал он говорить знакомым и малознакомым на первый взгляд, в ответ на их приветствия.

Ага, вот один из завербованных им же самим агентов – Николай Болотов. Надо сказать неплохой парень этот Болотов. Если бы еще скинуть куда-нибудь его судимость за грабеж, за который он отсидел по малолетке пару лет, то цены бы ему не было. Веселый, симпатичный парень. Общительный. Компанейский. Кстати, малопьющий. Но вот что-то с девчонками ему не везло. Познакомится с кем-то, а потом что-то не идет дальше. Нет продолжения отношений. И чего уж такого сногсшибательного нужно этим девчонкам? Не понятно.

Несколько раз уже Николай помог Сергею в раскрытии краж. Правда, у Сергея были подозрения, что он своих противников ему сдает. Чтобы самому присмотреться к чужому имуществу. Некоторые говорят: не пойманный не вор. Хотя сам Сергей считает, что, хотя он и не пойманный, но все равно вор. Но Николай нигде не засветился пока.

Хотя с самого начала их совместной работы Сергей предупредил Николая, что, если тот попадется за совершение преступления, то он его спасать не станет. Так, по мелочи, поможет.

Напрямую поговорить не получалось. Именно в этот момент бригада Николая выгружала товары из вагона на платформу. Все открыто. Везде люди. Тогда Сергей стал поочередно разговаривать с разными людьми. Практически задавал одни и те же вопросы про Дорожко и пистолет. Записывал фамилии, с кем разговаривал для отчетности.

Так осторожно подошел к Николаю. Разговаривал с ним о том же, что и с другими. Оказалось, что, как, впрочем, и другие грузчики и приемосдатчица, Болотов уже был в курсе событий. Только не слышал, кто именно совершил хищение пистолета.

–Дорожко? – переспросил он. – Постой, а не тот ли это Дорожко, с которым мы тянули лямку на мелькомбинате? Но тот, вроде, нормальный парень был. А фотка его у тебя есть?

– Конечно, – Сергей достал из кармана фотографию подозреваемого, которую прислали из отдела.

Мельком взглянув на нее, Николай сказал, понизив голос:

– Ну, конечно, это он. Сомнений не может быть. Если не ошибаюсь, зовут этого хмыря Юрасиком. Так он сам себя любил называть. Или просто Юркой. Так?

– Вот те раз! Действительно его зовут Юрием. А что ты еще можешь про него сказать. Видишь ли, он скрывается. А мы не знаем, даже предположительно, где он сейчас может быть. Ты не знаешь, где он может скрываться?

– Сразу хочу сказать, что приятелями с ним мы никогда не были. Так, иногда пересекались. Один раз по пьяни даже подрались. Но потом помирились. Уже по трезвому. Что я могу о нем сказать. Да, ничего существенного и хорошего. Помню, что лентяюгой был ужасным. И соней. Заснуть мог в любом положении, где угодно и когда угодно. Мы тогда работали с ним сцепщиками при мотовозе на мелькомбинате. У них там подъездной путь есть для подгонки вагонов и хопперов. А на самой территории комбината несколько путей для подгонки вагонов к складам. Работа не пыльная. Правда, если погода хорошая. Если снег или дождь, то плохо, конечно.

– Подожди! – Сергей остановил разговорчивого Николая. – Ты лучше скажи, где он сейчас может быть

– Я и говорю. Иногда за смену всего пару часов поработать приходилось. Все зависело от поступления вагонов и отправки их с территории комбината. А так в основном в специальном домике между путями мы вместе с машинистами маневрового тепловоза и проводили. Помню, что в домике было две комнаты. В одной стояли лавки, стулья и стол большой. Там обычно ели, играли в домино и карты. А во второй комнате стояли такие кушетки, на которых можно было неплохо отдохнуть. Начальство заглядывало в домик редко. Поэтому, если кого жена выгоняла из дома, то он там и ночевал. Но это было несколько лет назад. Что и как там теперь я не знаю. С того времени, как меня турнули с комбината за пьянку, я там не был. Поди, уже и людей-то старых там нет.

– Это интересно. Ну, а еще где он может быть сейчас, не в курсе?

– Так я ведь говорю, что мы встречались на комбинате. Работали и расходились. Куда он уходил я толком не знал. Я даже не знаю, где он жил. Не были мы с ним близки, – несколько громковато ответил Николай.

– Тихо, тихо, – Сергей украдкой оглянулся по сторонам, не слышал ли восклицания Николая кто-нибудь.

Но никто не обращал на них внимания. Все занимались своими делами.

– Хорошо, а как можно проверить, не подъезжая туда на комбинат, нет ли там нашего друга?

– Запросто. Нужен только телефон и телефонный справочник. Я ведь телефон точно не помню. В том домике был свой телефон.

– Ну, с этим трудностей не будет. Добудем. Нужно только повод найти, чтобы тебе к нам отлучиться. Там тебя никто не засветит.

– Хорошо. Мы уже заканчиваем. Иди к себе. Через несколько