– Странное дело, – сказал Кирилл Филу. – Человек вырос в другой стране, никогда не был на родине, и тем не менее его все время туда тянуло.

Фил пожал плечами:

– По-моему, это как раз нормально. Все люди привязаны к родным местам. Даже если никогда там не были… Ты вот спроси при случае Даута, почему он так часто вспоминает Абхазию? Он ведь был маленький еще, когда его семья уехала. А лучше вспомни евреев – их изгнали из Палестины давным-давно, они две тысячи лет скитались по чужим странам, практически перестали говорить на родном языке, оставили его только для молитвы, а в быту говорили на языках тех стран, где проживали, и вдруг – раз! – собрались и поехали в места, которые покинули в давние времена. Что их туда потянуло?

ГОРЬКИЙ ХЛЕБ ИЗГНАНИЯ

Изгнание, лишение человека семьи, близких и родины – один из древнейших способов наказания человека. Согласно библейской легенде, так наказали уже самых первых людей – ведь Адам и Ева, которые нарушили запрет Бога, были изгнаны из райского сада на землю.

История сохранила имена выдающихся изгнанников – поэтов, философов, ученых, политических деятелей. Классический поэт изгнания Овидий жил в Риме в правление императора Августа в I веке до нашей эры и был сослан императором в далекую провинцию, в город Томы в Причерноморье. Причина высылки Овидия осталась неизвестной, хотя сам он в стихах намекает, что стал свидетелем какого-то преступления и виноват лишь в том, что у него есть глаза. В ссылке он создал множество замечательных стихотворений; самыми известными, посвященными изгнанию, считаются «Скорбные элегии». В своих стихах он обращался к Августу, пытаясь склонить его к прощению. Для многих поэтов-изгнанников разных стран и исторических эпох Овидий остался любимым собеседником. К Овидию обращены стихи Данте, изгнанного из родной Флоренции. Пушкин, высланный из столицы в те же края, где за две тысячи лет до этого отбывал ссылку Овидий, тоже обращался к римскому поэту. Овидий был одним из любимых литературных адресатов Иосифа Бродского, изгнанника XX века.

Среди великих философов также было немало изгнанников. Величайший в этом ряду – греческий философ Пифагор. Уроженец острова Самоса, он получил образование в лучших школах своего времени в Египте и Вавилоне. Вернувшись на родину, он впал в немилость самосского тирана и вынужден был снова уехать.

Изгнанником оказался и Аристотель, греческий философ из Стагира, воспитатель Александра Македонского. Когда Александр Македонский умер, жители города Афин, где тогда жил Аристотель, отправили его в изгнание, обвинив в неуважении к богам.

Изгнание по политическим мотивам нередко случается и в наше время. В русской литературе XX века наберется целая антология великих эмигрантов – от Владимира Набокова и Ивана Бунина до Александра Солженицына и Иосифа Бродского. Возможно, изгнание сохранило им жизнь и дало импульс к творчеству. Судьба Солженицына сложилась так удачно, что в эмиграции он написал много важных книг, а когда власть в России сменилась, вернулся на родину победителем, лауреатом Нобелевской премии.

Другой изгнанник советского времени, поэт Иосиф Бродский, после ссылки в глухую северную деревню был выдворен из СССР. Вклад Бродского в мировую поэзию оказался столь велик, что в 1987 году он тоже был награжден Нобелевской премией. Он, впрочем, больше не возвращался на родину, в Петербург, где родился, когда город назывался Ленинградом, и похоронен в Венеции.

Изгнанниками иногда оказываются целые народы. В наше время изгнание народов называют депортацией. При советской власти в 1941–1945 годах происходила депортация некоторых народов Кавказа (чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев), крымских татар из Крыма, немцев Поволжья и калмыков в Среднюю Азию, Казахстан и на Урал. Такова была национальная политика Сталина, и она принесла огромные беды народам. Людей срывали с родных мест, отправляли в чужие земли, обжитые другими народами. Это создавало и до сих пор создает конфликты и приводит к военным действиям. Ведь то, что теперь происходит в бывших республиках СССР, во многом связано с насильственным переселением народов на чужие территории.

Случалось также, что выселялся не народ целиком, а лишь представители отдельных сословий. Во времена Французской революции гонения обрушились на аристократов: многих убили, других отправили в изгнание. Во время революции 1917 года в России пострадали дворяне и буржуазия – многие были уничтожены, другим удалось бежать (в конце концов, бегство – тоже вид вынужденного изгнания).

Сохранилось письмо Ленина 1922 года, где он предлагает заменить смертную казнь своих противников высылкой за границу. Это ленинское письмо спасло жизнь лучшим представителям российской интеллигенции, обреченной на уничтожение. В 1922 году в изгнание из России было отправлено более 200 человек, интеллектуальная элита своего времени. Эта высылка осталась в истории как «философский пароход». На борту парохода, отбывшего в Германию, находились выдающиеся русские философы – Бердяев, Лосский, Ильин, Трубецкой.

В 1929 году по инициативе Сталина был принят указ о «ликвидации кулачества как класса». Этот удар был направлен против крестьянства – за 1930 год из своих деревень в отдаленные, часто малопригодные для сельского хозяйства районы России выгнали два миллиона человек.

Не менее страшные гонения испытали и священники – многие были высланы и погибли.

Изгнание людей, неугодных по политическим и религиозным мотивам, происходило во все времена. Наша недавняя история полна несправедливых гонений. Забывать о них нельзя.

Кирилл задумался, и его чуть-чуть, совсем немного потянуло домой. На минутку. Музыканты, хозяева и гости, друзья и родственники общались, на Кирилла не обращали внимания. И он заскучал. Пока он участвовал в общей трапезе, его еще замечали – передавая соус ткемали или подкладывая еду в большую фаянсовую тарелку. Но Кирилл быстро наелся и теперь только смотрел по сторонам. Наконец и это ему надоело.

Кирилл подумал, что в чужом краю, несмотря на все гостеприимство хозяев, все равно чувствуешь себя одиноким.

Он вышел из-за стола, забрал открытки, на одной аккуратно вывел почтовый адрес и написал:

Написал и решил поискать почтовый ящик. Для порядка сказал стройной женщине, носившей к столу блюда, что ему надо бы прогуляться. Между прочим, только сейчас Кирилл обратил внимание, что за столом нет ни одной женщины: они лишь подавали гостям еду, но сами за стол не садились.

За калиткой начинался незнакомый мир: улочка была пустынной, узкой, уютной. Дома с пристройками, балконами, балкончиками и арочными галереями походили на маленькие старинные замки. Пахло абрикосами и дымом от мангалов. Рядом с домом Роберта раскинулось огромное развесистое дерево неизвестной Кириллу породы, с дуплом, аккуратно забитым куском жести. Под деревом стояла ветхая лавочка.