Кириллу хотелось проникнуть внутрь этой жизни, узнать получше этих людей. Собственно, в этом и заключалась профессия его мамы – изучать особенности, обычаи и привычки других народов, других культур. Может, Кирилл и сам со временем будет этим заниматься…

Тем временем он добрался до развилки и пошел куда-то, то и дело сворачивая: тропа была подобна реке, что вела его вдаль от привычных мест в места новые, неизведанные.

Кириллу стало немного не по себе. Но он пристыдил сам себя: что плохого может произойти с ним в таком прекрасном городе, где у него оказалось столько друзей? К тому же он не собирался в долгое путешествие – ему надо только найти почтовый ящик, в Москве они висят на каждом углу!

Сначала он несколько раз оглядывался, чтобы запомнить дорогу назад, но потом понял, что это невозможно, и стал искать почтовый ящик. Кирилл шел по улицам вдоль домов, окруженных изгородями и заборами, увитыми виноградом, но никакого почтового ящика и близко не было.

Потом к нему привязалась уличная собака, залаяла. Ее поддержали другие, невидимые за заборами, собаки. Кирилл не стал их дожидаться и побежал сломя голову, не разбирая пути. Через переулки. По дороге, мощенной большими камнями. По каким-то кривым ступенькам то вверх, то резко вниз. Собака с гортанным лаем кинулась за ним, но вскоре отстала.

Кирилл отдышался. Оглянулся и понял, что окончательно потерялся и не знает, куда идти дальше. Уже не до почтового ящика ему было – хорошо бы обратную дорогу найти. Стало страшновато. Вообще-то он был смелым парнем. Уж во всяком случае знал, что страх нужно скрывать. Даже от самого себя. И тогда страх развеется и пройдет. Главное – ему не поддаваться.

Вокруг не было ни души. А если бы Кирилл кого и встретил, здесь же никто не говорит по-русски, вывески на чужом языке, и собаки брешут будто не по-нашему. На минуту ему стало по-настоящему страшно: он представил себе, что потерялся навсегда и теперь так и останется в чужой стране, без языка, и как он будет здесь жить – милостыню просить, что ли?

ГАВОТ НИЩИХ

Нищенство существовало в мире с древнейших времен. Калеки, погорельцы, потерявшие кормильцев дети и старики составляли целую армию. В периоды войн и неурожаев эти армии пополнялись. Иногда возле больших монастырей возникали целые колонии нищих. Испокон веку существует и профессиональное «нищенство» – люди не только кормятся подаянием, но порой и сколачивают на этом состояния. Иногда это целые нелегальные организации с руководителями и рядовыми членами, и внутри таких организаций происходит перераспределение «доходов». Это, конечно, криминальный бизнес, и он преследуется законом.

Подавать нищим всегда считалось обязанностью благочестивого христианина. Сам Христос, как говорит предание, ходил по земле в отрепье. В память об этом христиане стараются подавать тем, кто просит «Христа ради!».

В средневековой России в день святого Василия накануне Нового года закалывали свиней и устраивали «свиной праздник» – приглашали всех соседей и принимали нищих. В Бретани устраивали «рождественский ужин», куда тоже приглашали нищих.

Замечательный обычай существовал во Франции, где свадьбы праздновались несколько дней. Назавтра после брачного пира наступал день нищих: они приходили на торжество целыми сотнями, заполняя дом и двор, пили, доедали остатки свадебного пира. Существовал специальный танец – «гавот нищих»: новобрачный приглашал наиболее уважаемую нищенку, а его жена танцевала с самым уважаемым нищим.

Отношение к нищим в народе довольно сложное: с одной стороны, принято подавать милостыню, ведь их благодарность обещает человеку удачу и защиту высших сил. С другой стороны, нищие часто вызывают страх. Народные поверья приписывают нищим колдовскую силу, во многих странах боятся их проклятий.

Каждое государство должно заботиться о беднейших людях. Уже в Древнем Риме государственные гонцы по праздникам раздавали нуждающимся бесплатное угощение. Однако и в наше время далеко не каждое государство способно выплачивать хорошие пенсии старикам, достаточные пособия безработным и инвалидам, помогать бездомным. При правильном взаимодействии государства, общественных организаций и отдельных людей эту острую социальную проблему можно если не вполне разрешить, то смягчить.

Это важный нравственный вопрос: подавать ли милостыню, когда ты не уверен, что попрошайка действительно нуждается в куске хлеба? Может, он жулик, который не хочет работать и выбрал себе такой легкий способ жизни? И, наконец, помогать ли человеку, нуждающемуся в твоей помощи? Каждый из нас решает сам.

Тут скрипнула калитка, и появилась пожилая женщина в темной одежде и с корзиной в руке. Она внимательно посмотрела на Кирилла и что-то спросила по-грузински. Он развел руками: я по-грузински не умею. Тогда она заговорила по-русски. С сильным, конечно, акцентом, но Кирилл все понял. А главное, все поняла она: что Кирилл только сегодня утром прилетел в Тбилиси, заблудился, пока искал почтовый ящик, убежал от собаки и теперь не знает, как найти дом, где остался его отчим и друзья-музыканты.

Женщина всплеснула руками:

– К кому же ты приехал, дорогой?

– К дяде Роберту. Он бас-гитарист. Местный. Все сидят у него во дворе, выпивают и закусывают.

– Хорошо пьют и хорошо кушают? – осведомилась женщина. Кирилл подумал и согласился.

– Очень хорошо, – вздохнул он. – Они брата ждут, который должен из Кутаиси приехать и свой дудук привезти.

– Дудук? Значит, он армянин? – задумалась старушка. – Так, может быть, это тот Роберт, который рядом с Отаром живет?

– Про Отара ничего не знаю, – честно признался Кирилл.

Женщина опять задумалась.

– Понимаешь, – наконец сказала она, – в Тбилиси много разных народов. Но армяне у нас обычно живут отдельно, в своих кварталах. Армянский квартал на той стороне… А там рядом церковь стоит, старая такая?

– Кажется, нет. – Затем вспомнил, что стоит рядом с домом. – Там, как из двора выходишь, дерево большое. Огромное. Я таких в жизни не видел. В нем дупло. На дупле заплатка, аккуратно так прибита. А под деревом лавочка.

– Тогда это не тот Роберт, который сосед Отара. Там церковь стоит, – сказала старушка без тени сомнения. И закричала: – Эй, Тамара!

Дальше она кричала по-грузински. Кирилл ничего не понимал, хотя в речи мелькали знакомые имена – Роберт, Отар, и незнакомые – Тигран, Баграт…