Нокс вопросительно поднял брови.

– Почему ты решил отрастить бородку?

– Точно не в погоне за модой. Моя бородка скорее свидетельство того, что я запустил себя.

– Но ты не запустил все свое тело, – возразила Селена и тут же пожалела о своих словах. А еще о том, что прикоснулась к нему. Все-таки он был ее лучшим другом, а не любовником.

– А если конкретнее?

– Нокс, я всего лишь сказала, что ты в хорошей форме.

– Понятно, – медленно ответил он, опуская вилку с нанизанным на нее кусочком бекона обратно на тарелку. Нокс буквально буравил Селену своими глазами, и она не выдержала его пристального взгляда и густо покраснела.

– Я привыкла делать комплименты мужчинам, которые готовят мне завтрак, – попыталась отшутиться она.

– Ясно, – кивнул Нокс. – Знаешь, у меня ничего не осталось, кроме работы. На ранчо я тягаю тюки с сеном, чиню забор, таскаю что-нибудь тяжелое. Потом иду в дом и занимаюсь в спортзале. Мне больше нечем заняться.

– Но разве ты не можешь найти пять минут, чтобы побриться?

– Ты бы предпочла, чтобы я сбрил бородку?

– Мне все равно.

– А мне кажется, что тебе не все равно.

– Ты ошибаешься. Я просто высказалась по поводу твоей бородки, а это совсем другое.

– Я почему-то сомневаюсь.

– Думай что хочешь. Если тебе кажется, что мне не все равно, пусть будет так. Но это дела не меняет.

– Знаешь, – покачал головой Нокс. – Если бы ты почаще приезжала в Джексон-Холл, мне не пришлось бы столько выкладываться в спортзале. Мне хватило бы твоей болтовни.

– Эй, полегче. Я не болтаю. Я веду разговор. – Хотя Селена прекрасно понимала, что он прав.

– Хорошо-хорошо.

Селена поднялась со своего стула и отнесла свою почти пустую тарелку в раковину. Потом она направилась в гостиную, переступив через оставленные вчера на полу туфли. За спиной она услышала шлепки босых ног Нокса, и вдруг тот факт, что он был босым, показался ей очень волнующим и интимным.

Похоже, она хранила девственность слишком долго.

Селена скривилась, потому что не любила это слово. Она даже думать о нем не могла, потому что оно подразумевало невинность, которой она не обладала. А еще в нем было что-то юношеское. А Селена не была юной. Она была занятой. Занятой и решительно противящейся любым отношениям.

К тому же у девственности оказались ужасные побочные эффекты, такие как неожиданная реакция на заспанный мужской голос и босые ступни.

Селена подошла к окну и, выглянув на улицу, увидела на подъездной дорожке свою машину.

– Ого. Откуда она тут взялась?

– Я ведь сказал, что обо всем позабочусь. Ты маловерная.

– Нокс, ты даже не можешь привести в порядок свое лицо, так почему я должна была думать, что ты так эффективно позаботишься о моей машине?

– Поправочка, – ответил он. – Я не бреюсь не потому, что у меня нет времени, а потому, что не вижу в этом смысла. Мне не для кого приводить себя в порядок.

В его словах послышались отголоски пустоты, хотя он произнес их беззаботным тоном. Похоже, он испытывал ужасную горечь оттого, что в его жизни не осталось человека, которого бы волновало, есть у него бородка или нет.

– Мне она нравится, – наконец ответила Селена.

И она говорила правду. Хотя без бороды он тоже был весьма привлекательным мужчиной. У Нокса были квадратная челюсть, как у голливудских звезд, и идеально пропорциональный подбородок. И если бы у Селены спросили, будет ли идти ему бородка, до того, как она увидела его на похоронах Уилла, она бы сказала, что растительность на лице только спрячет его красоту.

Но на самом деле Нокс сейчас выглядел более… мужественным. Неприрученным. Диким. И очень соблазнительным.

– В любом случае, – прокашлялась Селена, – я больше не буду приставать к тебе с твоей бородкой.

Внезапно она ощутила, что Нокс стоит к ней очень близко, потому что можно было уловить запах геля для душа, которым пахло его мужское тело. А еще она чувствовала жар, который оно излучало. Если бы она потянулась к нему, ей не пришлось бы даже вытягивать руку, чтобы коснуться его груди. Или подбородка, хотя Селена уже решила для себя, что такое поведение будет неприемлемым. Правда, ей все равно хотелось коснуться его.

– Тебе нравится моя бородка? – чуть хрипловато спросил Нокс.

– Мне… Да?

– Ты сомневаешься?

– Нет, – возразила Селена и машинально шагнула ему навстречу. – Нет, я уверена. Она мне нравится.

У нее перехватило дыхание и закружилась голова. И Селена подумала, что будет, если она подойдет еще ближе, и если колючая щетина на его подбородке коснется ее щеки, а его губы прильнут к ее губам…

Наверное, она сошла с ума, потому что увлеклась своим лучшим другом, нуждавшимся в ее поддержке, а не приставаниях.

Селена тряхнула головой и сделала шаг назад.

– Спасибо, – поблагодарила она, вместо того чтобы поцеловать Нокса. – За то, что позаботился о моей машине. И еще за то, что поддержал меня, когда я свалилась в обморок вчера. Мне кажется, я все еще… ну, ты понимаешь.

– Нет, – возразил Нокс и сложил мускулистые руки на своей широченной груди. – Не уверен, что понимаю.

Чертов Нокс. Совсем не помогает ей выйти из затруднительного положения.

– Мне кажется, я все еще не пришла в себя.

– Ясно. А теперь покажи мне, где у тебя хранятся инструменты, и я займусь делом.

Ладно, может, он все-таки помог ей выкрутиться. И Селена ухватилась за этот спасательный трос обеими руками.

– Отлично, – кивнула она и поспешила выполнить его просьбу.

Нокс почти закончил работу на кухне, когда в 11 его кармане завибрировал телефон. Нахмурив брови, он глянул на незнакомый номер, высветившийся на дисплее.

– Я вас слушаю.

– Привет, Нокс, – послышался решительный голос какой-то пожилой женщины. – Меня зовут Кора Ли. Я приемная мать Уилла. Не уверена, что он когда-либо говорил обо мне.

– Мы с Уиллом не общаемся уже около десяти лет, – честно ответил Нокс. Конфликт между Уиллом и Селеной сильно повлиял на его дружбу с Сандерсом.

Когда какая-то пара разводится, друзьям приходится выбирать кого-то одного. Нокс, понятное дело, всегда становился на сторону Селены.

– И все же, – продолжила Кора, – что может быть лучше, чем воскреснуть из мертвых и наладить отношения со старым другом. Я хотела бы устроить скромную вечеринку в честь возвращения Уилла для тех, кто присутствовал на похоронах. Можешь представить, как сильно мы обрадовались.