в эту вмятину, которая называется «устьем», и перенаправь инспираторную волну из середины груди в кончики пальцев, как бы выталкивая ее наружу.

Я глубоко вздохнул, как перед выступлением на сцене, положил руку на вмятину и мягко вытолкнул в ладонь теплый шарик энергии.

Начертания на обратной стороне доски начали медленно разгораться. И чем сильней они разгорались, тем жарче становилось в груди и в ладони.

Я стиснул зубы, стараясь влить в доску еще больше сил, чтобы наконец все символы запылали светом.

Через пару минут я уже почти корчился от боли, руку сводило судорогой, ладонь горела, с трудом выдерживая жар, а уголки доски все никак не могли разгореться!

Выругавшись, я опустил руку. Перед глазами все поплыло и закружилось. Опустив веки, я обмяк на полу, приходя в себя.

— Что, силушки не хватило? — с сарказмом проговорил Лёха. — Вот то-то же. Чтобы поддерживать работу королевской доски, нужно иметь хороший, мощный источник...

Я приоткрыл один глаз.

— Такой, как у тебя?

Некромант фыркнул.

— Да я мог бы без особых усилий поддерживать десяток таких! Вот только, если ты заметил, у меня нет рук, чтобы положить в устье.

— Но ты говорил, что доску можно активировать... как ты там сказал... через перенаправление?

— В принципе-то да.

— Так используй меня! Перенаправь свою энергию через мои руки!

Лёха вздохнул.

— Дурак, чтоль? Я же некромант! Ты правда хочешь, чтобы по твоему телу заструилась магия мертвых? Решил помереть раньше времени?

— Твою ж!.. — выругался я.

— Вот-вот...

Я почесал затылок.

— Слушай, а если использовать покойника?.. Ты мог бы наполнить доску через мертвеца?

— Хммм... — промычал Лёха, соображая. — Теоретически — мог бы. Только не уверен, что одно мертвое тело выдержит такой поток. Мертвецы — ненадежный сосуд для магии, и если их переполнить, они лопаются, как раздутый мех.

— Вот зрелище, наверное, — заметил я, живо представив себе картину.

— Это да, — согласился некромант.

— А если их будет трое? Пятеро?.. — быстро сообразил я. — Что, если они там... За руки возьмутся, например?..

Лёха мгновение молчал, а потом расхохотался в голос.

— Хоровод из мертвецов? Вот это зрелище! Однако, суровый ты человек, земляк. Ох и суровый!..

Я потер колючий подбородок. Я — суровый? Это ты, дружище, еще не видел моих генераторов смерти в Майнкрафте! Что только я не добывал из мобов в своих молотилках — кровь лилась рекой, ведьмы стонали и скелеты хрустели!

— Так сработает, или нет? — повторил я вопрос.

— Должно сработать. Но где ты покойников-то возьмешь?

Я хмыкнул.

— Ну, это задача решаемая...

— За осквернение могил у нас тут и убить могут, если на месте застукают.

— Я в тюрьме работал, так что в курсе. Ладно, это нужно хорошенько обдумать. А пока буду думать, не мешало бы помыться...

Я вышел из комнаты и спустился на кухню, чтобы попросить Нику нагреть мне воды. Но, как ни странно, с Леандром ее не было.

— А разве она не с тобой? — искренне удивился наш шеф-повар.

— Нет, даже не заглянула ни разу. А в какую-нибудь лавку она не могла пойти?

— Да нет. По крайней мере, я не посылал.

— Понял.

Я вышел в харчевню, где уже гомонили наши парни, вернувшиеся с тренировки вместе с Майей.

Тут меня и захватили тепленького, усадили за стол и добровольно-принудительно заставили рассказывать о поездке. Пересказав укороченную версию своих приключений, я встревоженно посматривал на дверь — не вернется ли Ника.

Тем временем за окном уже спускались сумерки. Вот где она ходит? Да еще после случившегося сегодня!

Но кошка так и не пришла.

— Слушайте, а вы Нику не видели? — спросил я, наконец.

Майя пожала плечами, Эрик отрицательно покачал головой.

— Она мне встретилась на углу, когда я лошадей в конюшню отводил! — подал голос Берн. — В каком-то черном балахоне топала по улице, даже не признал ее сразу.

Я нахмурился.

Вот это мне совсем не понравилось.

В каком еще черном балахоне? Ведь ее новая накидка небесно-голубого цвета!

Оставив приятелей поедать свой ужин, я направился в каморку Ники. Отыскав спички и свечу, зажег свет и затворил за собой дверь.

Новенькая накидка, аккуратно сложенная, лежала на скамейке. А поверх нее — сложенный вчетверо лист бумаги.

«Хозяину» — было написано на нем.

Мне стало жарко. Я взял листок и развернул его.

Почерк Ники был крупным, размашистым и наклоненным в другую сторону, как у левши.

«Прости. Если все закончится плохо, просто откажись от меня. Если все закончится еще хуже, знай, что твой камень до конца согревал меня в эту ночь. Передай магистру, что мне очень жаль. Я подвела его. Я подвела тебя. Но иначе я не могу. Уношу с собой твой запах. Ника.»

Я дважды прочитал записку, прежде чем с психу пнуть эту проклятую лавку.

Дура! Куда тебя понесло?! Где тебя теперь искать? Что ты вообще надумала, и почему не рассказала мне? Ведь я же, мать твою, не чужой, ты сама меня выбрала хозяином!

До сих пор я даже никогда не задумывался, каково мне будет, если вдруг Ника бросит меня и куда-нибудь уйдет. А теперь знал ответ.

Мне очень хреново.

Тут мой взгляд упал на небольшой сундучок, который до сих пор скрывался в тени широкой лавки, на которой моя кошка спала.

В поисках ответов я открыл его.

В нем лежала какая-то черная ткань, пара широких наручей на узкое, почти детское запястье и толстая кожаная папка, перевязанная шнурком.

Вот только на деле это оказалась вовсе никакая не папка, а самая настоящая оружейная сумка. С кармашками и ремнями под ножны. И в ней ровными рядами лежали ножи, кинжалы, какие-то иглы и лезвия.

Но кое-чего здесь явно не хватало. Потому что четыре кармашка пустовали.

— Ника... — только и смог проговорить я.

Откуда у тебя весь этот арсенал?..

Я невольно вспомнил ее ловкие, умелые движения во время появления хреноблудины из моих штанов... Ну, я имею в виду неудачное начертание. Как решительно она уворачивалась, и совсем ничего не испугалась.

Так кем же была Ника до того, как начала чистить рыбу под руководством Леандра? И где она сейчас?..

Я задницей чуял — все это как-то связано или с сегодняшним приключением на улице, или...

Или с теми кошками в клетке. Не спроста они сегодня появились,