— Я сделаю все, что ты попросишь! — разрывалось ее сердце.

И причина — какая-то клякса на стене. Она даже не шевелилась. Больше не дергала руками, не дрыгала ногами. Перестала хрипеть и задавать мне глупые вопросы. Неужели задохнулся?

Это превратилось в цирк. Так нельзя.

— Хорошо… — непроизвольно засмеялся я. — Хорошо, Ульяна. Хорошо. Я это сделаю ради тебя.

Обнажил все тридцать два зуба и застегнул пару пуговиц пиджака. Которые соскочили, когда я ворвался в ресторан и всего на мгновенье потерял контроль.

Всего на мгновенье. Его хватило, чтобы я опять потерял лицо. Со мной случалось это каждый раз, когда перед глазами это тело. Эти волосы. Эти губы.

Я схватил ее за руку и рывком вдавил в себя как танцовщицу танго.

Уважаю танго — это скрытый секс. Прикрытая искусством ебля между мачо и горячей штучкой. Мне так хотелось сделать это с ней — сделать эту ласковую кису разъяренной львицей.

— Мне больно! — вскрикнула Ульяна.

Будто ее слова имели хоть какое-то влияние. Меня они только забавили.

— Тебе больно? Это хорошо. Люблю, когда больно. По-другому не умею… А ты? Что скажешь ты сама?

Я сжал ее бледные хрупкие плечики до синяков — будто пытался выдавить из этого плода вино. Дурманящий, налитый солнцем сок. Я сдавливал ее руками и вдыхал этот запах нектара.

А она трепыхалась. Вертела головой и с отвращением цедила боль за болью.

— Ненавижу тебя! Ты больной! Ты ублюдок! Сволочь! Тварь! Отпусти! ОТПУСТИ!

Она отчаянно визжала. Билась как воробушек в силках. Ведь воробушек знает — его скормят коту. Этот зверь уже стоит и смотрит на него. В воздухе витает безысходность.

Безысходность. Это мое второе имя.

Как она красиво дрожала. У меня в руках. Просто исходила дрожью. Словно от экстаза. От наслаждения мной. Я стал невольно предвкушать этот миг. Это мгновенье, когда мы сольемся с ней в постели. Или на столе. Или где угодно — хоть и здесь, прямо на полу. Я был готов схватить ее за бедра, задрать гребаное платье и прижать к стене.

Я пригвозжу ее всем телом и заставлю точно так же дрожать со слезами на глазах. Как сейчас. Пока еще все спокойно, я просто пришел и смотрю на нее. Смотрю на свою девочку. Ничего не делаю. Даже не трогаю ее почти.

Просто вытираю пальцем слезки на щеках.

И окунаю палец в рот. Сперва себе. Попробовать языком.

— Ты соленая. Мне нравится твой вкус.

— Исчезни… — мотала она головой. — Просто исчезни, вернись туда, откуда пришел!

Но я не для того ее столько выпасал. Чтобы взять и исчезнуть.

Такие, как я, исчезают только по собственной воле. Когда захотят. И если захотят.

— Попробуй, — поднес я к влажным губкам свой палец.

Такой же влажный, побывавший у меня во рту, указательный палец. Я просто хотел, чтобы она попробовала. Вот и все. Хотел полюбоваться ее ртом. Немножко пошалить. Поиграть. В качестве прелюдий.

— Нет…

— Ну же! — вспылил я. — ОТКРЫЛА РОТ И ПРОБУЙ!

Ульяна

Все мы делаем ошибки.

И я не исключение. Когда мы встретились впервые, я еще не знала, с кем связалась. Не понимала одной простейшей вещи — дороги назад уже не будет. А расплата окажется ужасной. Это была сделка с дьяволом — с тем самым чертом, который сует под руку контракт, вставляет в ладонь перо, смоченное твоей кровью вместо туши… И заставляет подписать, закрыв тебе глаза. Навесив на них ширму тьмы.

А через время ты приходишь в себя и понимаешь, что это завязаны не только глаза. Но и руки, ноги. Губы склеены скотчем. И есть только два варианта: терпеть или бежать.

Я выбрала второе. И вот он здесь. Передо мной. Склоняет к тому, чего я не хочу. Чего мне делать нельзя.

Ни за что.

— Извини, я не расслышал, — присматривался он ко мне. Приближался к моим губами, чтобы еще раз услышать ответ. Мой отказ это делать.

— Ни за что, Артур. Ты просто сумасшедший. Озабоченный ублюдок… Я не возьму его в рот.

Голубые глаза налились тяжестью. Они излучали вовсе не холод, а огонь. Синее пламя. И смотрели на меня как будто насквозь. Я словно ощущала этот звук — как воздух закипает, плавится, горит. Между нами раскаляется пространство. И эта тишина — она не к добру, она не предвещает ничего хорошего. Ни капли.

Затишье перед бурей.

— Ты не хочешь? — повторил он разочарованно. — Не хочешь меня порадовать собой? Я ведь столько этого хотел, об этом мечтал… Представлял, как прикасаюсь к тебе не только пальцем, — говорил Артур, все понижая тон. Поглаживая по щеке обратной стороной ладони. Заговорщицки нашептывая то, чего я не желала слышать. Больше никогда. — Я хотел ощутить тебя по-настоящему. Душой и сердцем. Ощутить твое тепло.

Его пальцы скользнули по моим губам. Но я их плотно сжимала. Не хотела потакать этому монстру. Особенно в присутствии Никиты.

— Нет, я не буду.

Артур был расстроен. Взгляд поник, я его отвергла. Это было вовсе не то, на что он рассчитывал. А я не была готова все бросить ради сумасшествия. Он ненормальный. Неадекватный. Просто бешеный. Отбитый на всю голову псих. Чудовище. Таких надо бояться, обходить другой дорогой. Даже не смотреть в их сторону, а то угробят твою жизнь.

— Хорошо, ладно… — выдохнул Артур. И достал пистолет. Он просто направил его на Никиту и тихо произнес: — Тогда он умрет.

— Нет! — вырвалось у меня. — Нет, умоляю! Нет! Он ни в чем не виноват, прошу!

Никита только оклемался, но был опять на волосок от смерти. Ему в лоб смотрело дуло пистолета. А я дрожала от бессилия. Ведь стоит Артуру нажать на спусковой крючок — и все, он погиб. Такие люди никогда не шутят. Аксенов — уж точно.

— О чем ты меня просишь?

— Не стреляй, пожалуйста!

— Прости, Уля — не могу, — покачал он головой. А затем я услышала щелчок курка. Он его взвел большим пальцем и готовился стрелять.

Просто мстил мне. Показывал, как он легко может заставить плясать под его дудку. И я упала на колени. Взяла его за руку и наделась ртом на указательный палец. Взяла его губами, стала лизать и посасывать, только бы его задобрить. Чтобы был доволен, не стрелял. Не делал ужасных вещей.

Мне все равно, что думал мой муж. Я в тот момент спасала его шкуру. Уверенно сосала палец, погружая его внутрь так глубоко, как только могла пропустить. А Никита смотрел на это и не верил своим глазам