— Мисс, я должен проверить вашу карточку привилегий, — насмешливо произнес официант.

Я оглядела свою простую одежду и поняла, что у меня с собой не было даже удостоверения личности, однако Кормак ответил прежде, чем я успела что-то сказать.

— Она моя гостья. Хотите посмотреть мою карточку? — рассеянно спросил он.

Официант взглянул на него, и на лице его тут же появилась угодливая улыбка.

— Посол Паттон, прошу прощения. Я вас не узнал. Смотрел только на девочку.

То, как он произнес последнее слово, заставило меня поежиться.

— Не стоит оправдываться. Полагаю, вы здесь нечасто встречаете юных леди. — Кормак рассмеялся, и официант ответил ему тем же.

— Нас не проинформировали, что мимо будет проезжать призывная команда, иначе мы бы, конечно, подготовились, — скромно добавил молодой человек.

— Операцию назначили в последний момент, так что не получилось разослать обычные оповещения.

— Так значит, она… — во взгляде официанта появилось восхищение.

— Она Избранная. Обращайтесь с ней так же, как с любой из Прях. — В голосе Кормака послышалось предупреждение, и юноша поспешно кивнул.

Официант всем своим видом показывал особенное рвение, вот только заказывать сама я не решалась. И, словно зависшего по стойке смирно официанта было недостаточно, взгляды всех остальных мужчин в зале тоже обратились ко мне. Взгляды эти были бесстыдны и принадлежали хозяевам этого мира, и, осмотревшись, я вдруг поняла, что видела лишь море костюмов и фетровых шляп. Единственной женщиной на вокзале была гардеробщица в небольшой гардеробной, мимо которой мы недавно прошли. В этом месте позволено было находиться только мужчинам. Конечно, я знала, что путешествовать могли лишь крупные бизнесмены, однако ни разу не задумывалась о том, что сегрегация проявлялась даже на вокзале. Я принялась нервно теребить полу своей рубашки и неожиданно заметила, как же было жарко.

— Вот развратники, — хихикнул Кормак. — Да уж, сейчас женщин встретишь нечасто. Не в сопровождении мужей.

Только спустя минуту до меня дошло, что он говорил обо мне. Это я была женщиной. Я была одной и без сопровождения.

— Предлагаю тебе поесть. Насколько я помню, после работы наших никудышных медиков в желудке у тебя ничего не осталось. Я почему-то всегда надеюсь, что они знают, сколько эссенции надо вколоть девочке весом сто пятнадцать фунтов, однако они вечно дают либо слишком много, либо слишком мало. Но тебе повезло. На станции Нилас прекрасное кафе. — Он кивнул в сторону двери, ведущей на кухню. — Еще неизвестно, когда тебе удастся поесть в следующий раз.

— Я не слишком голодна, — ответила я. Передо мной на тарелке лежала абсолютно нетронутая баранья отбивная. Кормак тоже не съел ни кусочка, хоть и говорил о том, что поесть необходимо, однако в его случае это было связано с повышенным интересом к бурбону.

Кормак наклонился вперед и посмотрел мне прямо в глаза.

— Это я понял. Но ты послушайся моего совета, съешь что-нибудь.

Я вспомнила нашу столовую, белый торт и лужу крови на полу и покачала головой. Сейчас я жаждала лишь ответов на свои вопросы.

— Ешь, и я все тебе расскажу.

Понимая, что аппетит пропадет вовсе, как только я услышу ответы на свой вопросы, я запихнула в рот пару кусочков и проглотила их, а затем вновь перевела взгляд на Кормака.

— Они мертвы? — Голос мой звучал безжизненно, и я почувствовала, что теряю последнюю надежду.

— Твой отец — да, — тихо ответил Кормак. На его лице не отразилось ни раскаяния, ни сожаления. Он просто констатировал факт.

Я опустила глаза и сделала глубокий вдох.

— А мама с сестрой?

— Сестра под арестом, а о твоей матери я ничего не знаю.

— Значит, ей удалось уйти? — с трудом произнесла я, недоумевая, как им удалось поймать Ами. Несмотря на то что случилось с отцом, у меня вновь появился луч надежды.

— Пока да. Когда «Вэлпрон» выветрится, ты расстроишься сильнее.

— Может, я гораздо сильнее, чем вы думаете, — ответила я, хотя в тот момент вообще ничего не чувствовала.

— В таком случае я бы удивился. «Вэлпрон» — эго успокоительное. — Глаза Кормака сузились, и он положил вилку на стол. — Так какой у вас был план?

— План?

— Не глупи, Аделиса, — прорычал он. — Мы нашли четыре тоннеля, которые расходятся под землей в разные стороны и выходят на поверхность неподалеку от вашего дома. Куда вы собирались идти?

— Я понятия не имею. Я не знала о них. — Это было правдой. Вряд ли я смогла бы солгать в тот момент, даже если бы захотела. Кроме того, я на самом деле не представляла, до какой степени родители хотели спрятать меня от Гильдии. Как давно они вырыли эти тоннели и куда собирались по ним бежать? Но Кормак смотрел на меня так, будто думал, что я знала куда больше, чем говорила ему.

Он фыркнул, а затем продолжил есть. Или, точнее, пить.

— Само собой, ты не знала. И на экзаменах ты провалиться тоже не пыталась.

Наши глаза встретились. Мне хотелось спросить, что он знал об этом, но я промолчала.

— Я видел по телевидению фрагмент вашего тестирования. Ты начала прясть случайно, — пояснил он.

— Я не представляла, что делаю, — ответила я, и это была чистая правда. Никогда раньше я не работала на станке и ни разу не видела прядей этого мира — таких тонких, пронизывающих все вокруг, — это оглушило меня. Нас тестировали, нам задавали вопросы, давали задания, связанные с обыкновенным ткацким мастерством, но ни одна из моих одноклассниц не прошла этих тестов. Для этого требовался особый талант, которым они, видимо, не обладали и который я все детство училась подавлять.

— Сомневаюсь, — заметил Кормак, опустив стакан на стол. — Все произошедшее было случайностью по другой причине. Станок не был включен. Девочка, которая способна ткать время без помощи станка, — удивительная редкость. Для этого требуется исключительный талант. Мы чуть не забрали тебя прямо оттуда.

Мне вдруг ужасно захотелось спрятаться под стол. Я знала, что выдала себя, но даже не представляла, до какой степени. Это был полный провал.

— Ладно. Ничего не говори. У твоей матери не было шансов выбраться, — холодно добавил он. — Нам пришлось все зачистить, когда уехала телевизионная команда.

— Зачистить? — Я вспомнила обрывок услышанного в мотокарете разговора. Разговор этот был коротким, конец его терялся в зыбком тумане, Кормак злился. Потом я вспомнила, что было до этого. Перед моими глазами пронеслись образы собравшейся за столом семьи. Белый торт. Холодная, черная грязь.

— Я поражен, до чего же ты невинна. Я бы сказал… очаровательна. — Он подмигнул мне, и на этот раз я заметила тонкую россыпь морщинок вокруг его глаз. — Отрезок пришлось зачистить и соткать заново. Нет смысла тратить время на объяснения, куда исчезла целая семья, особенно если случились такие ужасные события.