— Молодец. Ты верно служишь нашему делу. Александр Лопе — тоже избранный?

— Да.

Фер сделал небольшую паузу, обдумывая последний вопрос:

— Теперь вкратце перескажи мою биографию, сын мой.

— Учитель, я недостоин осквернять своим языком твой святой жизненный путь.

— Рассказывай, сын, и да будет твое повествование кратким и правдивым!

— Ты был священником в Маледо, — начал мужчина, — и там обрел благодать. Теперь ты знаешь истину. Теперь мы знаем истину.

— Это все?

— Теперь ты учитель избранных, наш учитель, — захныкал Мануэль, — простите меня, падре.

Я чувствовал удивление и отвращение. Сколь же сильна была в этом человеке вера в своего «учителя», в его святость. Даже в таком плачевном состоянии, в галлюциногенном трансе, Мануэль поклонялся своему кумиру. Я задумался, какая же сила внушения должна была быть у главаря этих сектантов, раз они его столь яро боготворили. Боготворили на грани смерти, в упадке разума, с пеной у рта и слезами из глаз.

— Давай кончать с этим, Фер, — шепнул я, — он же вконец сумасшедший.

Кудрявый медленно кивнул.

— Мы уже узнали достаточно. Но, прежде чем сдать этих ребят полиции, надо их чуть-чуть обработать.

Фер залез в машину и вскоре вернулся с парой новых шприцов и бутылкой вина. Вначале мы занялись Мануэлем. Я держал ногу мужчины, а мой подельник воткнул иглу во внутреннюю сторону бедра, у самой мошонки. Мануэль что-то лепетал, прислушавшись, я услышал обрывки молитвы. Потом мы повторили эту операцию со вторым нашим пленником, до сих пор пребывавшем в отключке.

— Алкоголь, — пояснил кудрявый, — чтобы их виновность не вызвала вопросов. Заодно очухаются немного позже и с памятью будут кое-какие проблемы.

Фер открыл бутылку вина, смочил из горлышка салфетку и вымазал бандитам лица, имитируя последствия бурной попойки, Подумав, кудрявый капнул Мануэлю немного на сорочку.

— Это тебе благодать, мой ученик!

— Благодарю, учитель, — прошептал Мануэль и отключился: видимо, инъекция подействовала.

Через пятнадцать минут мы уже были в полицейском участке. Нам с Фером пришлось подробно описать нападение для полицейского протокола. Мы рассказали всю правду — за исключением лишь того факта, что у «случайного прохожего» как нельзя кстати оказался пистолет. Я подал события так, будто Фер, увидев, как двое пьяных мужчин избивают паренька, остановился и принял участие в драке. С такого ракурса я выглядел жертвой, а Фер — неравнодушным и добрым человеком. Наш рассказ был воспринят благосклонно и с пониманием, тем более, что мы сдали в участок в целости и сохранности все ценные вещи и документы преступников, а также их оружие: пару пистолетов и ножей.

— Куда теперь? — устало спросил я Фера, когда мы вновь оказались в синем «ауди». Я чувствовал себя измотанным до предела.

— Ко мне в отель, нам надо хорошенько отоспаться после сегодняшних приключений.

— В отель? — переспросил я удивленно, — Ты не местный?

— Я приехал из Мадрида, — объяснил Фер, — Я следил за нашими сектантами на черном джипе — так я нашел тебя. А на них я вышел с помощью удачи и врожденной интуиции. Называй как хочешь.

Я кивнул, в который раз обмозговывая странные обстоятельства нашей встречи. Вроде бы все сходилось: у меня в голове сложилась вполне цельная картина. В мозаике не хватало только одного стеклышка: кто и за что платит Фернандо Мигуэлю, и существует ли вообще этот клиент на самом деле. Все-таки в незатейливых отговорках моего кудрявого знакомого явно не хватало деталей.

— Как относишься к скорости? — спросил Фер, заводя мотор.

— Положительно, — ответил я.

Взвизгнули шины, и мы резко сорвались с места и понеслись по ночной улице. Кудрявый вел, плюя в лицо правилам дорожного движения, и скоростной предел у него отнюдь не ограничивался консервативными шестьюдесятью километрами в час. Мы буквально летели по узким севильским улочкам, порой я сомневался, успеет ли Фер вписаться в следующий поворот. Лихой водитель постоянно дрифтовал, чтобы избежать столкновений с фонарными столбами и углами зданий.

— Шины пожалей, — я судорожно схватился за ручку, расположенную над дверью, — нам еще далеко?

— Двадцать километров от Севильи, — Фер выжал педаль газа чуть ли не до упора, — в таком укромном местечке ни одна «избранная овца» не всадит зубы тебе в зад.

Последнее его замечание заставило меня вновь задуматься об этой таинственной секте фанатиков. Что это за организация? Кто их учитель, если он может внушать такой благоговейный трепет перед собственной персоной? И, наконец, почему этот «падре Доминго» приказал меня убрать, ведь, судя по всему, приказ исходил именно от него. Фер, похоже, думал о том же.

Мы выбрались из Севильи, и теперь городские дома за окном автомобиля сменились сельскими пейзажами ночной Андалусии. Мимо нас проносились ухоженные виноградники, шеренги олив с толстыми кривыми стволами и округлыми зелеными кронами. Именно с этих широких полей начиналось производство сангрии и оливкового масла. Здесь было сердце Испании. “Andalusia, the fields full of grain” — пропел я слова старой песни. Похоже, покуда огромная кудрявая шевелюра Фера находится рядом, у меня на уме будут только песни Джима Моррисона. Я снова уставился в окно.

Периодически мы проезжали фермы, однако коров и коз не было видно: сейчас они спали в стойлах. Встречались и богатые частные владения — огромные огороженные территории с особняками в два-три этажа. Мимо проносились небольшие поселки, вытянутые вдоль дороги ряды домов. Дома были небогатые, но чистенькие и опрятные. Когда мы въехали в одну такую маленькую деревушку, Фер, наконец, сбавил ход. Через минуту мы затормозили у невысокого двухэтажного домика.

— Вот он, этот чудесный чертог, что является нашим пристанищем, — многозначительно сказал Фер в своей обычной полушутливой манере, — один из немногих отелей в Испании, где не принято бронировать онлайн.

Гостиница с виду и вправду была самый непритязательная. Стены были сложены из светло-коричневого кирпича, здание казалось довольно старым и слегка запущенным. Снизу по кирпичу полз вездесущий плющ, с которым здесь явно никто и не пытался бороться. Над грязноватым входом висела скромная вывеска: Отель «Каравелла». Не самое фешенебельное местечко,

— А за что ты так не любишь бронь? — спросил я у Фера, задумавшись над его странными словами.

— Никто не сможет найти нас через базы отельных сетей и турагентств, — ответил Фер, — мы здесь почти что как в танке. Пойдем, покажу тебе комнату.

Мы вылезли из машины, и я пошатнулся: голова подкруживалась после быстрой езды. В ушах гудело, хотелось умыться холодной водой.

Мы поднялись на крыльцо по протертым от времени деревянным ступеням. Фер потянул за ручку старой скрипучей двери, и мы вошли. Внутри было получше, чем снаружи: скромно, но чисто. Мы оказались в небольшой комнате: