Дорн сидел на своём месте во главе стола, сложив руки на груди, и как обычно хмурился, не глядя на меня. Я примостилась рядом, на второй стороне угла. Зябко куталась в рубашку и в отличие от супруга, не могла сдержаться, чтобы не бросать взглядов украдкой. Было на что посмотреть. А я всё-таки не насмотрелась. И я всё-таки жена. И девушка. И вообще… оправданий нашлось более чем достаточно.

Семечко прекратило порхать и доверчиво улеглось на белую скатерть стола между нами.

Наконец, Дорн прервал молчание.

— Элис, вы…

— Ещё раз назовёшь меня на «вы», запущу в тебя вон той корзинкой с фруктами! — пообещала я. Меня почему-то до ужаса стала раздражать его привычка при первой удобной возможности возвращаться снова к формальной холодности. Как будто он специально ставил между нами эту стену. И кирпичики из неё вываливались только в минуты опасности или волнения. Надоело!

Я наконец-то удостоилась взгляда Его сиятельства. Он немного помолчал, а потом продолжил.

— Ты заслуживаешь узнать правду о брате. И прости, что не сказал раньше. Это было слишком связано с Тедервин, а я не имею права раскрывать никому фамильные тайны.

Я проглотила горечь от его слов. Значит, я действительно так и не стала его семьёй.

Фиктивная жена. И это не изменится. Что ж… хотя бы услышу правду о брате, которую пришлось чуть не под пытками вытаскивать. В конце концов — это ведь самое главное, правда — дурочка Элис? Только за этим ты влезла во всю эту авантюру с отбором невест. Только за этим ты навязала себя мужчине, которому не была нужна. Теперь терпи. Принимай последствия своих решений.

— Мы познакомились с твоим братом два года назад. Незадолго до моего визита к вам домой, в Шеппард Мэнор.

Дорн снова замолчал. Его взгляд был отстранённым, будто обращённым в прошлое. Я не утерпела и заговорила сама, тщательно подбирая слова, чтобы не получился вопрос, ведь по условиям нашего брачного контракта я не имела права их задавать.

— Я буду благодарна, если ты расскажешь, как вы с Олавом познакомились. Мне очень интересно.

Он коротко качнул головой в отрицательном жесте.

Мне стало ещё холоднее. Всё-таки полной правды я не заслужила. И всех секретов этого странного человека, сердце которого было словно сделано из камня, не узнаю, видимо, никогда.

— Как бы то ни было, мы подружились. Твой брат… он был очень добрым человеком, всегда видел в людях только хорошее…

— Он не «был»! Он есть! Мой брат очень добрый и он… он… — спазм сдавил горло. В голосе помимо воли звенели слёзы. Я слишком долго крепилась, чтобы их не пролить. Дорн посмотрел на меня с жалостью. — Извини. Продолжай. Пожалуйста.

В ночной темноте свет пламени делал черты лица моего мужа жёстче, бросал тени на плечи.

— Скажем так… хотя я крайне тяжело схожусь с людьми, мне импонировал его характер, и мы крепко сдружились… м-м-м… на почве общих интересов.

— Я так понимаю, эти интересы и привели тебя в наш дом, — тихо добавила я.

— Не совсем. Пожалуй, это я могу тебе сказать. Ты и так теперь знаешь, что истинное пепелище Замка пепельной розы находится под моим фамильным поместьем. И что оно смертельно опасно. Именно поэтому, когда я услышал о сумасбродной идее короля допустить всех желающих к посещению оставшихся трёх пепелищ Замков роз, я не мог стоять в стороне. Я попытался отговорить его, но меня Его величество слушать не пожелал. Тогда мне пришло в голову заручиться помощью единственного человека, мнению которого он всегда доверял.

— Моего папы.

Как будто мало мне было сегодня. Я думала, хотя бы эта боль хоть немного притупилась. Ничего подобного. И воспоминание прошило меня насквозь, как отравленная стрела.

— Совершенно верно. Однако, даже глава Тайного сыска королевства ничего не смог сделать, и королевский указ о вольном доступе на пепелища был подписан. Мне пришлось воспользоваться уловкой, которую предусмотрели мои предки еще много лет назад — открыть ложное пепелище для отвода глаз. Постоянно рискуя тем, что кто-то всё же догадается. Как догадалась ты.

Я проигнорировала его обвинительный тон. А нечего было от жены секреты держать!

— Я кстати, так и не дождался ответа, как тебе удалось попасть в подвалы. Сторож божится, что никого не видел, ключ от замков есть только у меня. И это не те замки, которые можно отпереть твоей шпилькой.

Слегка покраснев, я решительно заявила:

— У меня тоже есть свои тайны! В конце концов, я дочка Уильяма Бульдога Шеппарда. И вообще — ты прячешь от меня свои, тогда и я оставлю свои при себе! — и я с показным равнодушием пожала плечами.

Видно было, что будь его воля — Дорн меня бы как следует встряхнул, чтобы выбить признание, до того ему было любопытно. К счастью, он этого делать не стал, только побуравил меня немного разрывающим на кусочки взглядом, усмиряя знаменитый морригановский гнев. Я выдержала его, не отводя глаз. Сама не зная, чего мне хочется больше — чтоб прекратил, или чтобы, наконец, сорвался.

— Я бы очень хотела услышать продолжение истории, — твёрдо заявила я. — Ты обещал рассказать, где мой брат.

Дорн всё же сдался. Со скрипом, как проржавленная дверь, которую давно не открывали. Слишком привык хранить тайны, слишком неохотно ими делился. Но сейчас у него не было выхода. Он обещал.

— Я всегда отказывал твоему брату, хотя он очень хотел побывать на истинном пепелище Замка. Два-три раз в год он приезжал с визитами в Тедервин. Уж не знаю, что он там говорил семье — я взял с него клятву, что покажу местоположение только под условием, что никто не будет даже знать, куда он ездит. И всякий раз Олав донимал меня просьбами спуститься в подвал. У него был ярый научный интерес, он был одержим идеей о том, что необходимо восстановить все Замки. Не понимал простой вещи. Что Замки… они как люди, Элис. У каждого свой нрав. Не все они добры. Как бы в это не хотелось верить твоему брату. Но такие люди, как он… как ты, никогда не меняетесь. Вечно смотрите на мир через розовые очки.

Я потупилась и молча ждала продолжения. Молясь про себя, чтобы оно было не слишком ужасным. Всё во мне отказывалось верить в подобный финал. Пусть я глупа, пусть слишком верю в хорошее… но лучше так, чем добровольно отказаться от этой веры, закрыться от всего света и омертветь внутри.

— В тот последний раз, когда он приехал, почему-то не стал просить снова. И я утратил бдительность. Поверил, что у его визита действительно другая цель, как он постарался меня убедить.

У меня на глаза снова навернулись слёзы.

— Узнаю брата. Он… очень упрямый. Хотя по виду не скажешь. Это у нас обоих… папино наследство.

— Думаю, в тебе даже больше, — голос Дорна слегка смягчился. Но я уловила это изменение. Я уже так давно пытаюсь разгадать головоломку под названием «Дорнан Морриган», что кажется, научилась улавливать мельчайшие изменения в нём.