Часом позже телефон Атома загорается.

— Это автоответчик Тэффи Атома — после гудка положите трубку. Не надо оставлять сообщение и звонить мне больше не надо.

— Эй, Атом. Твоя рыба у нас. Слышал меня, Атом? У нас Джед Хельмс. Скажи пару слов, Джед.

— Атом, у них тут классно! Есть бассейн, полный улёт! Ребята знают толк в жизни!

— Эдди Термидор предлагает обмен. Мы отдаём тебе рыбу, ты отдаёшь нам мозг. Или твоему маленькому другу-мутанту придётся ой как невесело.

— Мистер Атом, это Кэндимен, вы встречались с моими партнёрами. Я хотел бы откровенно обсудить вопрос, к нашей обоюдной выгоде. Мой буквальный номер под шестью. Буду ждать, сэр. Приятного вечера.

— Не будь глупцом. Ты же играешь в команде? Используй голову, пока с неё не содрали кожу, Атом. Ну что, я тебя ещё не убедил?

— Давай-давай, сэр. Нужно терпение, чтобы оценить неправильный ответ. Хоть я и наделён сей добродетелью, но нет времени в ней упражняться. Я бы дал трубку мистеру Турову, но когда он раздражён, его голос похож на тон 2600 герц1 и чёрт знает что творит со связью. Будем надеяться на качество, которого мы оба придерживаемся. Жду твоего звонка.

— Да что с тобой? Ты что, не понимаешь, что Термидор бросит тебя под мост? Тебе безразлично, если последнее, что ты увидишь — пузырящуюся кровавую пену на траве? Ты сукин сын, ты сдохнешь с полным комплектом в спине. Ты попал по полной программе.

— Сэр, ты меня разочаровываешь. Это дело продвигается без нас, и твоя неотзывчивость слишком похожа на кусок картона, которым без всякой гордости представляют себя истории. Сожаление — самая главная граница. Делай ход, сэр, или кому-нибудь придётся искать слепки твоих зубов.

— Надеюсь, ты гордишься собой. Мистер Термидор приглашает тебя в свою жизнь, а ты умничаешь. Банда одного человека. Ну, такой парень, как ты, имеет право на выбор, но ты не настолько крут, чтобы им воспользоваться. Напрягись — твоя лошадка едет в ад.

— Атом, это Тото. Блоха в больнице, пара ожогов, ничего опасного. Говорит, спасибо за слюнявчик.

— Тэфф. Это Мэдди. Просто хотела услышать твой голос.

— Извольте положить руки за голову, — объявляет Туров, стоящий двумя часами

‘Сигнал, который означает, что абонент повесил трубку.

позже в дверях офиса с дамским пистолетом и сопровождаемый телесами Джоанны. — Сделай ему больно, Джоанна.

— Я вас ждал, чуваки, — отмечает Атом, смакуя амортизатор.

— Ждал нас! — выдыхает Туров. — Да я оторву тебе лицо и высморкаюсь в него раньше, чем ты поймёшь, кто тебя ударил!

— Капризный, капризный мистер Атом, — говорит Джоанна, сгребая его за плечо. — Мы ведём тебя к Кэндимену. А там посмотрим, кто умный, а кто умник.

Машина сматывается. Окно открыто. Ночь пахнет оружейным железом и отсверкавшими молниями. Атом с завязанными глазами сидит на заднем сидении, Ту-ров вжимает ему в бок небольшой упрёк. Атом следит за движением по теленовостям. «Во время трёхдневного визита президента в Наш Прекрасный Штат в ходе компании под лозунгом «Победа Без Мира» сегодня утром видели, как он облизывает ящерицу, что сочли катастрофой общественных отношений».

Улица Святых, Валентайн, Протестантов, Масштаба, Вещания, Деван…

«Техноголова Леон Вордил утверждает, что похитил ауру мэра. „Она в безопасности в оргоновом ящике, но если к полуночи я не получу пять сотен штук, наступит время рассеивания. Да, кстати, она воняет”. Мэр слишком устал, чтобы дать комментарий».

Мании, направо на Смита, налево на Струну, направо на Райссу, мимо нисходящей улицы…

«Учёные обнаружили, что ген, отвечающий за низкий Ай-Кью, биологически увязан с геном любви к пасте».

Сканера, Пули, Пиджея, Кайлиф…

«Арену Правосудия Светлопива решили построить на месте запланированной свалки нулевой терпимости. Власти утверждают, что опасности переполнения нет. Теперь под неё выбрана больница к югу от центра Треугольника Беретты».

По Магистрали Портиса на Джеральда, направо на Бретта, налево на Птиц. Машина тормозит, двери открываются.

— Отель на Улице Птиц, — объявляет Джоанна, снимая с глаз повязку.

В комнату отеля Туров входит первым. Он наклоняется к сидящему в кресле человеку, что-то шепчет, отходит в сторону. Кэндимен кажется частью дизайна кресла, весь блестит отполированной монохромностью и формализмом. Он так выдается на заднем плане, словно смотришь на него сквозь выпуклую линзу. Когда он говорит, это звучит как поток жирного добродушия.

— Хорошо начинаем, сэр. Вы успели надеть штаны. Добро пожаловать, присаживайся. Достойное сожаления применение силы, чтобы доставить тебя сюда — приношу извинения за всех четверых. Но он не шевелится, как, впрочем, и Атом. — Разборки весьма неточная наука. Почему, интересно, Туров уверен, что у тебя были, скажем так, грубые посетители, которые набедокурили в офисе.

— Допускаю.

— Допускаешь. Хмм. Другая заинтересованная команда?

— Термидор.

— Термидор. — Кэндимен хмурится, некоторое время молчит. — Как жаль. — И вот он вновь улыбается. — Ладно, присаживайтесь, сэр. Где один, там и все, и я поздравляю вас, сэр, — вы сумели устроить мистеру Турову мировой крышесъезд. Вы обязательно должны рассказать мне, как вы это сделали. Хотя, готов спорить, понадобится больше двух челюстей, чтобы обсудить эту разновидность правды.

Джоанна пятится назад с изящностью камня Стоун-хенджа, а Туров усаживается в угловое кресло. Атом сидит на кушетке напротив Кэндимена. Он принимает предложение выпить.

— Я с неохотой отвечаю на высказывание с таким количеством возможных последствий.

Кэндимен издаёт лающий смешок.

— Ах, вы мой тип человека, сэр. Нужен кто-нибудь твоего калибра, чтобы заподозрить значение византийской генеалогии, до сего дня прослеживаемой исклю-чительно мной и несколькими избранными. Интересно, знаете ли вы, насколько вы правы. Насколько близко ты подошёл к шокирующим фактам. Вопрос, сэр: когда ограбили ваш офис, объект унесли? Объект немалой торговой ценности?

— Немалой.

— Нечто полусознательное с технологической поддержкой.

— Некоторым образом.

— Ты заберёшь его для меня, при удобной и угодной возможности.

— С какой радости?

— Возможно, ты сомневаешься в моей искренности.

— Даже не думал. Однако представьте моё удивление, когда этот Скутер ворвался в мой офис, одетый во все свои галстуки, и приволок с собой водоторчка с почти отсутствующей нервной системой. Любой бы на моём месте счёл, что ему сыпанули соли в кофе.

— Положа руку на сердце, сэр, и всем своим существом я сожалею о неприятной необходимости. Однако несмотря ни на что, вот мы сидим, и сейчас момент не хуже любого другого, дабы пронзить мягкую макушку дела. Знакомы ли вы, сэр, с писателем Францем Кафкой.