– Он не был неудачником, – сказала Эва. – Он был очень умен. Просто он был молод и пошел не по той дорожке.

Кори посмотрела на клочок бумаги в своей руке.

– У меня есть бабушка и дедушка, которых я не знаю? – спросила она. – Тети, и дяди, и кузены?

Садясь рядом с ней, Эва вздохнула.

– Я не знаю, милая, – сказала она.

– Ясно, а я хочу знать, – сказала Кори. Она со слезами на глазах посмотрела прямо в лицо Эве. – Иногда мне кажется, что я не знаю, кто я, мама, – сказала она.

– Ах, Кори. – От нахлынувших эмоций ее голос звучал глухо, Эва притянула Кори к себе и обняла. – Прости меня, солнышко.

– Найди моих родственников, мама! – попросила Кори, положив голову ей на плечо. – Пожалуйста.

– Думаю, ты должна сделать это, – сказал Джек, когда она посвятила его в разговор с Кори. – Она имеет право знать своих родственников.

«Нет никаких родственников», – подумала она. Как найти того, кого не существует?

– Я никогда не встречала никого из них, – сказала она. – Как я найду семью Патрика Смита из Портленда, когда я не знаю ничего, кроме его очень распространенной фамилии?

– Не знаю, Эви, – сказал Джек, – но, думаю, ты должна попытаться.

На следующий день она пошла в университетскую библиотеку, где стопками были сложены телефонные книги крупных городов страны. Она нашла телефонную книгу Портленда, что в штате Орегон, и скопировала две страницы с фамилией Смит. Вечером, сидя напротив Кори, она начала звонить по этим номерам, делая вид, что пытается найти несуществующих родственников несуществующего мужчины. Ей был противен этот фарс, противно, что она обрушивала на свою дочь одно разочарование за другим. На этой неделе, когда она без конца звонила, случались моменты, когда Эва была противна самой себе.

– Думаю, что я исчерпала все возможности, милая, – сказала она Кори, садясь в пятницу вечером на край ее кровати. Эву тошнило от телефонных номеров, кнопок, вопросов, которые она задавала разным людям, носившим фамилию Смит, пытавшимся помочь ей сделать невозможное. – Вероятно, у него даже не было семьи, – намекнула она. – Может быть, твой отец был единственным ребенком и его родители умерли.

При свете маленького ночника по выражению лица Кори было трудно понять, о чем она думает.

– Ты обзвонила всех до единого? – спросила она.

– Да, – честно ответила Эва. Телефонный счет за этот месяц будет кошмарным.

У Кори задрожали губы.

– Вчера ночью мне приснился сон, будто я встретила девушку, которая была его родственницей, – сказала она. – Думаю, она приходилась бы мне кузиной или кем-то в этом роде. Она была похожа на меня и была такой красивой. Я была так счастлива оттого, что встретила ее. Когда я проснулась, я… – Она заплакала, и Эва взяла ее руку в свои ладони. – Я сознавала, что это сон, – сказала Кори. – Просто мне так хотелось, чтобы это было правдой, мама.

– Иногда тяжело просыпаться после приятного сна, – сказала Эва.

– Я имею в виду, что я люблю тебя, и папу, и Дрю, и всех… – зарыдав, Кори затряслась всем телом. – Просто мне хотелось почувствовать себя… полноценной.

– Я понимаю, милая. И прости меня. – Эва подумала, что совершила ошибку, всю неделю звоня по телефону. Она никогда не должна была вселять в Кори надежду, нужно было сказать, что она знает, что родственников нет, и покончить с этим.

Кори тяжело вздохнула, беря себя в руки.

– Возможно, когда я вырасту, я смогу поехать в Портленд и поискать тех, кто знал его, – сказала она.

Эва кинула, смахивая кончиком пальца слезу со щеки дочери.

– Возможно, – сказала она, надеясь на то, что к тому времени Кори найдет себе занятие получше. В противном случае ей придется долго-долго искать.

Эва снова сидела в кабинете врача, ожидая услышать, что боль в ногах – а теперь время от времени и в руках – плод ее воображения. Однако на этот раз доктор, осматривая ее ноги, выглядел более озабоченным. Теперь они распухли, особенно правая нога, а колени были горячими и отекшими.

– Да, – сказал он, кладя ладонь на стопу, словно проверяя температуру. – У вас плохие анализы крови, и теперь мы наконец знаем ответ. У вас повышен ревматоидный фактор.

– Что это значит? – спросила она.

– У вас ревматоидный артрит, – ответил он, изучающе глядя ей в лицо.

Эва думала: «Я заслуживаю этого. Это наказание». Ей всегда казалось, что однажды, когда-нибудь, ей придется расплатиться за то, что она совершила.

– Вы знаете, что это такое? – спросил доктор.

– Ну… Я знаю, что такое артрит. Воспаление суставов. – За последние два года боль в ноге значительно усилилась. Иногда, посидев некоторое время за рабочим столом, она едва могла наступить на нее, а когда печатала, у нее болели пальцы и запястья. Кроме того, она быстро уставала. Она изменила график консультаций так, что теперь могла в середине дня приходить домой, чтобы просто поспать.

– Ревматоидный артрит – это аутоиммунное заболевание, – сказал врач. – Он может затронуть все ваше тело, не только суставы. Вот почему вы чувствуете себя такой утомленной. Я собираюсь отослать вас к ревматологу.

– Это решение проблемы?

Он отрицательно покачал головой:

– Но вам нужно лечиться, и чем скорее вы начнете, тем лучше.

Первые два препарата обманули ее ожидания. Шли месяцы, Эва начала прихрамывать, а запястья распухли и выглядели бугристыми и деформированными. Впрочем, еще хуже чувствовали себя ее ноги, особенно правая. Ночью, лежа в постели, она плакала от боли. Даже когда ноги совсем не болели, ей казалось, будто они зажаты в тиски.

– Как я могу помочь тебе? – Джек, лежа рядом с ней, вытирал простыней слезы с ее щек.

– Никак, – сказала Эва.

– Что ты чувствуешь? – У Джека даже головная боль была редкостью.

– Это как… знаешь, как будто входишь в океан в мае и тебя сковывает холод.

– И у тебя немеют ноги?

– Да, но прежде, чем они занемеют, они очень сильно болят.

– Фу, ты ощущаешь что-то вроде этого?

– Да.

– Ох, Эва, давай я разотру твою ногу, – сказал он. – Давай я помассирую ее.

– Нет. – Эва съежилась при этой мысли. – Пожалуйста, никогда даже не прикасайся к ним. – Она понимала, каким беспомощным чувствовал себя Джек, но он – как и никто другой – не в состоянии был помочь ей.

Дочери по-разному реагировали на ее болезнь. Дрю не обращала внимания на ее страдания, а Кори была обеспокоена.

– Ты можешь умереть от этой болезни? – спросила она, сидя на краю родительской кровати. В тот день занятия в школе Дарби окончились рано, и Кори, вернувшись, с удивлением обнаружила Эву во время ее обеденного перерыва не просто дома, а лежащей в постели.