«Может быть», – подумала Эва, но промолчала.

– Мне нужно бежать, мам. Поговорим позже?

– Конечно. Целую тебя.

– Я тебя тоже целую.

Со смешанным горьковато-сладким чувством радости и грусти Эва повесила трубку. Наконец-то Кори стала вести себя как нормальная молодая женщина. Она с кем-то познакомилась. С телерепортером! Но в то же время Эва теряла свою дочь. Она чувствовала это.

Во время зимних каникул Кори опять уехала в Роки-Маунт, а звонки и сообщения от нее становились все реже и реже. Ее голос звучал холоднее, отстраненнее, с каждым разом во время разговора с Эвой она все меньше рассказывала о себе и все меньше делилась своими чувствами. Эва скучала по Кори, но, когда она звонила, ей казалось, что она общается с какой-то самозванкой, обладавшей голосом Кори, но лишенной ее теплоты и внимания. Временами Эва чуть ли не плакала, разговаривая с дочерью, и с трудом подбирала слова, способные перекинуть мостик над разраставшейся между ними пропастью. Двадцать один год она наслаждалась близостью с Кори, не забывая о том, что каждый год был ею украден. Может быть, это все, что она заслужила.

– Он разведен, – однажды вечером за ужином сообщила Дрю.

– Кто разведен? – спросила Эва.

– Кен. Приятель Кори.

Эва с Джеком переглянулись.

– Это она тебе сказала? – спросил Джек.

– Угу, – ответила Дрю. Ее непокорные волосы закрученными локонами спускались на плечи темным облаком. – Не только это, он на двенадцать лет старше ее.

– О нет, – проговорила Эва. – Неудивительно, что она не хотела распространяться о нем.

– Или познакомить нас с ним. – У Джека побелели губы. Они всегда белели, когда он сердился, но пытался сдержать себя.

– Ну, мы познакомимся с ним в весенние каникулы, – сказала Дрю, – потому что я сказала ей, что если она к тому времени не приедет, я начну заниматься сексом.

– Что? – переспросила Эва.

Дрю засмеялась, ее брекеты при верхнем свете ярко сверкали.

– Я просто хотела проверить, слушаете ли вы меня, – сказала она. – Как бы то ни было, она сказала, что они приедут. Но они хотят спать в одной комнате.

– Забудь об этом, – сказала Эва. – Он может спать в ее комнате, а она будет спать на диване.

– Эва, ты ведешь заведомо проигрышное сражение, – сказал Джек.

Эва не переносила Кена Кармайкла. Он с первой минуты не понравился ей, хотя она, вероятно, была несправедлива к нему. Кен вошел в дом, неся чемодан Кори, и протянул Джеку ладонь для рукопожатия. У него было приятное, почти красивое лицо, слишком загоревшее для марта, и густые темно-русые волосы, аккуратно подстриженные и причесанные. У него были точно такие же зеленые глаза, как у Тима Глисона, и легкое обаяние – под стать им.

Эва не стала противиться тому, чтобы они с Кори заняли ее прежнюю комнату. Джек был прав: это привело бы только к спорам, а она не хотела тратить на это то драгоценное время, которое могла провести с Кори.

Кен сделал ей и Джеку комплимент по поводу дома и двора, что вызвало у нее еще большее недоверие, чем его зеленые глаза. В это время года сад походил на скопище голых деревьев, виноградных лоз и кустарников, глядя на которые можно было подумать, что они никогда не оживут. Через несколько месяцев он будет выглядеть роскошно, но теперь Кен явно льстил родителям своей девушки.

– Мы готовим ужин на кухне, – сказала Эва. – Пойдемте туда и поболтаем.

– Иди вперед, дорогой, – сказала Кори Кену. – Мне нужно подняться наверх, я приду через минуту.

Кен пошел вслед за Эвой и Джеком на кухню, где пахло запеченной свиной вырезкой. Дрю нарезала очищенный картофель на деревянной доске и, когда они вошли, бросила последний ломтик в кастрюлю.

– Наверное, ты Дрю, – сказал Кен. Он выглядел нарочито неловким и как будто не знал, куда деть руки. Наконец он взялся за спинку стула.

– Да, – сказала Дрю. Она взяла со стола банку пепси-колы и наклонилась над столом, сверля его глазами через стекла очков. – Итак, каковы твои намерения относительно моей сестры? – спросила она.

– Дрю, – засмеялась Эва, начав чистить зеленую фасоль в раковину. – Дай ему расслабиться перед допросом.

Кена это как будто не задело.

– В мои намерения входит относиться к ней так, как она того заслуживает, – сказал он.

– Это может означать все что угодно, – сказала Дрю. Она отпила глоток пепси.

– Что ты предпочитаешь пить, Кен? – спросил Джек, открывая холодильник и заглядывая в него. – У нас есть содовая вода, и вино, и еще пиво и… Он наклонился, заглядывая за пятилитровый контейнер с молоком. – Яблочный сок, – сказал он, разгибаясь.

– У вас есть бутилированная вода? – спросил Кен.

– Нет, извини, – сказала Эва. – Но мы фильтруем водопроводную воду.

– Отлично, я обойдусь, – сказал Кен. – С недавнего времени я пью одну марку воды. Я завтра куплю несколько бутылок.

Дрю напряженно изучала его.

– То есть ты – один из тех репортеров, которых можно увидеть по телевизору, когда случается автомобильная авария? – спросила она.

– Возможно. – Кен ослепительно улыбнулся ей.

– Ты можешь рассказать о своем самом страшном репортаже? – спросила она.

– Дрю, – снова остановила дочь Эва. – Дай Кену отдохнуть, хорошо?

– Все в порядке, – сказал Кен. – Самым тяжелым был репортаж об аварии со школьным автобусом.

– Кто-нибудь погиб? – спросила Эва.

– Угу.

– Дети?

Он кивнул.

– Дети из начальной школы, – ответил он. – У меня сердце разрывалось.

Эва щелкнула стручком фасоли. Почему она не верила ему? Может быть, оттого, что ни один мужчина не достоин ее дочери? Неужели она и вправду стала такой мамашей? Или, может быть, все оттого, что он напоминал ей Тима, самого бесчестного человека из всех, кого она знала?

В комнату вошла Кори, ее лицо засветилось, когда она взглянула на Кена. Он обнял ее за плечи, а она обхватила его за талию. На обоих были надеты темно-синие свитера и брюки цвета хаки. Они смотрелись как одно целое, хотя их красивые лица были не похожи друг на друга?

– Твоя младшая сестренка очень любопытная, – сказал Кен, обращаясь к Кори.

– Я знаю, – проговорила Кори. – Она все время изводила меня расспросами о тебе.

– Налей себе что-нибудь, Кори, – сказала Эва.

– Здесь нет бутилированной воды, – сообщил ей Кен.

– Ее никогда не было, – сказала Кори. – Нужно было купить.

Стоя у раковины и наблюдая за ними, Эва закатила глаза. Она вспомнила о свиной вырезке.