Мемфис покачала головой, ее шоколадно-карие глаза сверкали.

— Ты хочешь пять? Для меня это новость.

— Я согласен на шесть.

— Пять, — она провела линию в воздухе. — Это мой предел.

— Пять так пять, — я заехал в гараж и, как только грузовик остановился, склонился над консолью, чтобы закончить поцелуй, который я начал ещё в больнице.

Лофт был практически пуст с тех пор, как Мемфис переехала. Но каждый раз, поднимаясь по лестнице, я вспоминал ночи, которые я провел, расхаживая по этажу.

Ночи, когда я влюбился в маленького мальчика. И в женщину моей мечты.

Лучшие ночи на Можжевеловом холме.

РАСШИРЕННЫЙ ЭПИЛОГ

НОКС

Мимо кухни пронесся ребёнок, голый, как в день своего рождения. Её тёмные волосы были мокрыми, вода стекала по спине.

— Энни, притормози.

— Хорошо, папочка! — Энни не говорила, она кричала. Каждое слово произносилось с максимальной громкостью, на которую она была способна. Ей было пять лет, и через пару недель она пойдет в детский сад.

Мемфис надеялась, что её учителя смогут убедить её не кричать.

Я не терял надежды.

— Дрейк! — крикнул Харрисон из комнаты, которую они делили. Мальчики жили вместе уже три года, но не потому, что у нас не было места, чтобы у каждого из них была своя комната, а потому, что однажды они решили устроить ночевку и с тех пор не расставались.

— Что? — крикнул Дрейк со своего места на кухне.

— Хочешь поиграть в «Nintendo»?

— Не сейчас. Я помогаю папе готовить ужин.

Это была наша традиция по понедельникам. Ресторан был закрыт, а у детей редко бывали школьные или внешкольные занятия по понедельникам, так что этот вечер превращался в семейный ужин.

Мы проводили много времени с моими родителями, братьями и сестрами. Мои родители никогда не пропускали ни одного танцевального концерта или спортивной игры, независимо от возрастной группы. Мама и папа по-прежнему присматривали за малышами в течение недели. Лучшими друзьями детей были двоюродные братья и сестры, и ночевки были обычным явлением.

Но по понедельникам были только мы. Понедельники были для ужинов с макаронами и десертов из печенья.

И за последний год Дрейк стал моим добровольным су-шефом.

Я положил руку ему на плечо, наблюдая, как он замешивает тесто для пасты.

— Ещё немного.

— Окей. Тогда я могу его раскатать?

— Да. Я поставлю воду, — я оставил его заниматься своим делом и пошёл по кухне, наполняя кастрюлю водой. Затем я проверил, как запекается курица в духовке.

Я получал огромное удовольствие от готовки в «Наклз». Я экспериментировал и играл со вкусами. Меню постоянно менялось. Но больше всего мне нравилось готовить вот так.

Простая еда, которую любят дети. И готовить вместе с моим мальчиком.

Его любовь к кулинарии, возможно, и не продлится долго. Но, возможно, если мне повезёт, это будет то, что мы всегда сможем разделить. Мама всегда говорила, как сильно Дрейк напоминал ей меня в этом возрасте.

Он был похож на Мемфис, но в остальном он был моим.

Мой сын.

Из коридора донеслось кряканье, опередившее Бриггса, когда он босиком маршировал в гостиную. Кря. Кря. Кря. Он крякал при каждом шаге.

Папа подарил ему приманиватель уток этим летом во время одной из поездок на ранчо — в один из тех дней, когда у мамы было полно дел по дому, и папа брал с собой пару детей, чтобы осмотреть скот и лошадей.

Бриггс спал с приманивателем уток. Он принимал ванну и ходил с ним.

Этот гребаный приманиватель уток вот-вот должен был пропасть.

Кря.

— Отдохни от кряканья, приятель.

— Но, папа, — всё тело моего трёхлетнего ребёнка обмякло, и он рухнул на колени. — Мама не разрешила мне крякать весь день. Она сказала, до обеда.

— Хорошо, — я поднял руку. — Но потом мы его уберём, чтобы утки могли сегодня поспать.

Кря. Кря.

Два кряканья — «да». Одно кряканье — «нет».

Мы назвали Бриггса в честь моего дяди, человека, который в детстве был для меня примером для подражания. В последние несколько лет его слабоумие усугубилось, и он редко узнавал кого-то из нас, когда мы навещали его в доме престарелых. Но всякий раз, когда мы привозили все нашу команду, чтобы поздороваться, мы представляли детей, и на его лице появлялась огромная улыбка, когда он узнавал имя Бриггса.

Ну, знаешь что? Меня тоже так зовут.

Мой телефон зазвонил на стойке, и я поднял его, зажав между плечом и ухом, когда брал скалку у Дрейка.

— Привет, Грифф.

— Привет. Мне нужна услуга.

— Какая услуга?

— Уинн только что вернулась домой. Она заглянула в школу и разговаривала с одной из девушек на ресепшене. Узнала, что Уильям переезжает.

— Что? Когда? Я разговаривал с ним всего два дня назад.

У Уильяма был сын в пятом классе Хадсона и Дрейка. Он тренировал их команду по флаг-футболу с детского сада.

— Думаю, все произошло довольно быстро. Он получил повышение и едет в Миссулу.

— Чёрт.

— Ага. И угадай, что сделала моя красивая, заботливая, бесящая жена?

— Записала тебя в тренеры.

— Да. Так что я записал тебя в помощники тренера. Спасибо за услугу. Тренировка начнется в четверг в пять.

— Грифф… — он уже повесил трубку.

— Кто это был? — Мемфис вышла из коридора с Эддисон на бедре. Наша младшая дочь была завернута в полотенце с капюшоном в виде единорога.

— Гриффин. Он предложил мне стать его помощником футбольного тренера.

Скалка грохнулась на столешницу, и глаза Дрейка метнулись в мою сторону. Улыбка, надежда на его лице заставили моё сердце сжаться.

— Вы с дядей Гриффом будете нас тренировать?

— Ты не против?

Он дико кивнул и взял в руки скалку.

С пятью детьми и рестораном, которым нужно управлять, у нас было не так много свободного времени. Но я ни за что не отказался бы, если бы это означало, что улыбка останется на лице Дрейка.

Мемфис вошла на кухню и встала на носочки, прижавшись поцелуем к моей бородатой щеке, прежде чем прошептать:

— Мы разберёмся.

— Да, — я заправил прядь волос ей за ухо, улучив момент, чтобы оценить мою прекрасную жену.

Десять лет вместе, и с каждым днём я любил её всё больше.

— Па-па, — Эддисон положила ладонь мне на нос и оттолкнула меня. — Пока-пока.

Я хихикал, пока Мемфис уносила её, чтобы одеть.

— Пока-пока, детка.

Ей было почти два, и она росла слишком быстро. Её волосы были светлыми, как у Мемфис, но она унаследовала мои голубые глаза.

— Хорошо, босс, — я вернулся к Дрейку, чтобы осмотреть