– Семья, – повторяю я, и на мгновение в трубке становится тихо.

– Птичка?

– Я расскажу тебе все, когда увидимся. Не хочу говорить об этом прямо сейчас. Слушай, не переживай из-за Кристиана. Ты использовала возможность, которая у тебя была. Это лучше, чем никогда не рисковать, правда же?

– Ну, дело было не в нем. Я просто сбежала.

– С ним.

– Нет, я имею в виду, что убежала кое от чего конкретного.

– Слушай, спиши это на долгие каникулы. Хизер, садись на самолет. Возвращайся в Лондон. Я приеду к тебе, как только смогу. И будем готовить тебя к Парижу. Кто знает, может, я тоже поеду?

Хизер вздыхает и повторяет:

– Есть еще кое-что, Птичка.

– В чем дело? Ты влюбилась не в того парня. Ничего страшного, с кем не бывает. И ты не хотела ехать на ту летнюю работу, да? Вместо этого ты поехала в Италию. Расслабься. Это не так уж и важно. Ничего страшного.

Я сглотнула. Все это прозвучало гораздо резче, чем должно было.

– Извини, просто не хочу, чтобы ты погружалась в депрессию. Все будет хорошо. Купи билет на Ryanair и возвращайся домой как можно скорее.

– Ты права, – говорит она, а потом начинает плакать. – Мне просто так стыдно. И я злюсь на себя. Я должна была поехать в Шотландию.

– Я уверена, что это был не самый подходящий карьерный шаг.

– Тут дело не только в моей карьере.

Что она имеет в виду?

Я останавливаюсь, когда река расширяется и открывается вид на озеро, и у меня, как всегда, перехватывает дыхание, хотя на этот раз все овеяно грустью. Если Хизер возвращается домой, я тоже должна вернуться. И это будет скорее, чем мне хочется.

– Что ты имеешь в виду? – Я подбираю камушек, чтобы бросить его в воду, и удерживаю телефон между подбородком и плечом.

– Я хотела получить эту работу по другим причинам.

– По каким? – спрашиваю я. – Ты хотела изучить свои шотландские корни?

– Ах, по телефону не расскажешь. Я расскажу за бокалом вина, хорошо?

– Похоже, нам обеим нужно как можно скорее поговорить лично. С виски. Сегодняшний вечер переживешь?

– Кристиан у своей девушки. Якобы чтобы поговорить. Но он уже несколько дней туда ходит и остается на ночь, так что…

– Понимаешь, Хизер, отношения всегда начинаются с головокружительных высот, а потом неизбежно падают на дно. Вот почему Тим – идеальный парень. Он полный и абсолютный…

– Мудак, – заканчивает она, и мы обе разражаемся смехом.

Я слышу позади себя какой-то шум на галечном берегу. Обернувшись, я вижу Джеймса: растрепанные ветром волосы, красивые глаза смотрят на меня.

– Черт! Мне пора идти, – бросаю я Хизер. – Давай созвонимся сегодня или завтра?

– Что случилось?

– Ничего.

– Ты в порядке, у тебя напряженный голос?

– Мне нужно идти. Увидимся.

Я кладу трубку и убираю телефон обратно в карман.

– Привет, – говорю я как можно более радостным тоном. – А я тебя искала.

– Привет, – сухо отвечает он, прищурившись. – Твою подругу тоже зовут Хизер?

– Да. Забавно, правда? – бормочу я неловко. – У тебя перерыв? Я не видела, как ты уходил.

– Я улизнул. Хотел обо всем подумать, – признается он. Это первый раз, когда он немного не в настроении. Это из-за того, что я сказала про Тима? Или из-за рецензии? В любом случае я хочу поддержать его. Успокоить. Заставить его улыбнуться.

– Да, со мной то же самое. – Я смотрю на него, а затем на воду. – Можно я присоединюсь к тебе? Подумаем вместе.

– Конечно. – Он не смотрит на меня, и мы садимся на галечный берег. Мне холодно от камней, но солнце сильно греет, и кажется, что наконец-то наступило лето. Джеймс задумчиво смотрит на воду, и я хочу спросить его, слышал ли он все, что я говорила. Но его плохое настроение может быть связано и с рецензией, поэтому я решаю начать с этого:

– Ты переживаешь насчет рецензии?

– Конечно. Но что поделать.

– Я разговаривала с твоей мамой, и у нее в голосе звучало… вроде как поражение.

– Ну, мы сделали все, что Рассел просил, но не дотянули до нужного уровня.

– Но не думаешь ли ты, что суть этого отзыва в том, что им не понравилась вся эта помпезность и вычурность? Разве ты с этим не согласен?

– Наверное.

– Ну, ты не можешь искренне считать себя неудачником, если не согласен с самой задачей.

– Да, это правда, такая еда не для меня. Но я думал, что достаточно хорош, чтобы ее приготовить.

Я слышу разочарование в его голосе и хочу дотронуться до него, но боюсь, что это спровоцирует разговор о том, что он услышал сейчас, а у меня нет на это сил.

– Ты достаточно хорош. Ты потрясающий повар.

– Вот именно, повар.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ничего. Ты действительно мало знаешь о еде. Это странно. – Он приподнимается на локтях и смотрит мне в глаза. – Повар – это не шеф-повар. Я не работаю на походной кухне. Хотя неважно.

Я чувствую внезапную усталость. Не очень хочется выслушивать очередную порцию недовольства:

– Ты сердишься на меня?

– Да всех раскритиковали, даже маму, – ворчит он, а потом прикусывает внутреннюю сторону щеки. – Я не сержусь из-за этого, нет.

Из-за этого. Отлично. Сейчас он все скажет.

Он поднимается и вытирает с джинсов пыль от камней. Смотрит вниз на меня:

– Мне нужно немного побыть одному. Подумать.

– Конечно, – киваю я.

Джеймс несколько секунд смотрит на меня, потом на небо, потом снова на меня. Сейчас он спросит. Он хочет знать…

– Ты не порвала с… ним? – произносит он наконец.

Вот он, подходящий момент. Я могу использовать Тима, чтобы остудить отношения с Джеймсом, которые все равно должны закончиться. Я могу сказать, что Тим умолял меня не бросать его. Я могу сказать, что последние несколько ночей были большой ошибкой.

– Тим не имеет значения.

Джеймс спокойно кивает:

– Он не имеет значения или он все еще твой парень?

– Он не мой парень. Господи Иисусе! Я уже сказала ему, что мы должны прекратить встречаться. – Я хмурюсь на себя за такую прямоту. – Я просто шутила с подружкой по телефону.

Теперь гнев и разочарование во мне быстро нарастают. И когда Джеймс не принимает моих объяснений, я чувствую, что они растут все больше.

– Просто шутила с подружкой? – спрашивает он наконец.

– Да, шутила.

– Я не знаю, верю ли я тебе. Тебе несложно это придумать. А правды я никогда не узнаю.

– Чего ты хочешь? Письменного заявления о намерениях? Потому что мое намерение – уехать отсюда через пять недель.

Он