Сглотнув нервный ком, я поняла, что очень сильно хочу домой, в свою уютную и комфортную раковину, чтобы закрыться в ней и скрыться от людских глаз. Я уже привыкла к этому одиночеству и потихоньку втягивалась в процесс отшельничества.

Спустя час с небольшим мы возвращались в Москву. Алекс и Ксандер бурно обсуждали планы на завтрашний день на английском языке, а я, прикрыв глаза, провалилась в легкую дрему, мечтая о теплом и ласковом солнышке, пальмах, шуме моря… Сегодня же определюсь с маршрутом и прикину стоимость данного развлечения.

Последующие дни стёрлись из моей памяти. Не помню, когда так напивался после ее ухода, скорее даже побега, из моей квартиры. Кажется… никогда? Хотел стереть из памяти ту сцену, когда Игошин нес ее на руках в квартиру, которую я уже начинал считать нашей. Осознание, что эта двуличная подстилка проникла мне глубоко под кожу, добралась до сердца и не собиралась его покидать, порождала внутри лютую ненависть. Я презирал ее, ненавидел и все так же желал. До умопомрачения. И никто, абсолютно никто не мог заменить мне этого пленительного взгляда негодяйки, ее красивого, звучного голоса, неповторимого аромата… Закрывал глаза, а перед ними стояла Катя с улыбкой на губах и своим смешным хвостиком. Вспоминал нашу поездку в Сосновку, в которую теперь никогда не смогу больше приехать, потому что все мне там будет напоминать о ней и ее предательстве. Ненавижу! Я безумно желал сбросить с себя ее оковы, чтобы не чувствовать ни этой боли, ни этой тоски — ничего не хотел чувствовать. Вот прямо сейчас бы отдал миллион тому, кто излечил бы меня одним взмахом волшебной палочки от всего этого помешательства. И думать о ней не хотел, но и противоядия никакого не было.

Спустя неделю я всё-таки появился на работе, и мне вдруг стало значительно легче. Я понемногу стал возвращаться в привычный ритм, но прежнего удовольствия от работы больше не получал. Внутри меня сидел демон, и он рвался наружу, стоило только вспомнить о той, которая обманула меня и раздвинула ноги перед другим. А днем раньше стонала подо мной...

Раздался звонок по внутренней связи, и я оторвал взгляд от панорамного окна. Этот вид по-прежнему меня завораживал, но больше не вдохновлял. С того дня, когда я выгнал девушку из своего дома и своей жизни, меня не вдохновляло ничто.

— Алексей Сергеевич, к вам Власова Марина, — проговорила Марина быстро, но вполне отчетливо.

От одного упоминания этой фамилии в груди стало нестерпимо больно, словно мне снова вонзали нож в спину, заколачивали по одному маленькие гвозди в самое сердце.

— Пусть пройдёт, — отозвался.

Хуже, чем есть, все равно уже быть не могло. Пусть поведает мне, зачем пришла и что ей от меня понадобилось, и уходит.

Потер виски, головные боли практически не прекращались в последнее время, но я умышленно не принимал никаких обезболивающих препаратов, чтобы концентрироваться на этих неприятных ощущениях и не думать о Кате. Давно так паршиво себя не чувствовал. Но сам виноват, работал на износ, ночи проводил с девушкой, отдыхал мало, много пил кофе и обезволивающих таблеток. Наверное, вынесу на повестку дня с Аркадием Валентиновичем вопрос о нескольких днях отпуска, не то такими темпами пролежу под капельницами в стационаре «любимой» клиники все праздники. Сомнительное удовольствие…

Дверь распахнулась и появилась Марина — бывшая Катина родственница. Принесла нелегкая. Лучше бы сама Катерина приползла ко мне на порог. Я бы даже не отказался, чтобы в том же наряде, что когда-то пожаловала и Вика...

— Давай сразу и о деле, у меня мало времени, — я был резок и груб, потому что у меня ни черта не было намерения слушать ее бред, потому что болела голова, и я просто устал.

— Я по поводу Кати, — взглядом дал ей понять, чтобы продолжала.

Понятное дело, что по ее душу. Только почему ко мне, а не к ней? Хотела через меня попробовать наладить испортившиеся отношения? Но судя по ее вытянутым губам и откровенному наряду, этот вопрос она хотела решить сугубо через постель. Как бы не так! Такие женщины никогда меня не привлекали даже в качестве любовницы на одну ночь. А после Катиного поступка я вообще не мог смотреть на лживых сучек.

— Она, она ... двуличная тварь! И ты наверняка пожалеешь, что пригрел себе на шее такую мерзавку. Это из-за нее разбился Андрей, она погубила моего брата, хотела присвоить вместе со своим любовником все наше имущество! И лишь когда завели уголовное дело и началось следствие и запахло жареным, она ...

— Нестыковки, — оборвал я девушку, зная и другую, обратную сторону этой истории.

С какой стати я должен был верить словам вот этой разрисованной силиконовой куклы? Хотя мне ровным счетом было все равно.

— Что? Почему? — девушка начала заикаться, а ее глаза забегали по моему лицу, она видимо не ожидала от меня подобной реакции и полного равнодушия.

— Очень нелепая идея. Я бы даже сказал глупая и необдуманная. Мне плевать, с кем и что она подстроила.

Пусть Катя мне все рассказала сама, но я все же лично перепроверил всю информацию, и да, подтвердилось — была авария, погиб муж, а сестра с мамой отняли у нее все имущество. Таскали девушку по судам и пили ей кровь. И лишь потому, что Катя не держала больше на них зла и не хотела никак ворошить прошлое, чтила и уважала память бывшего мужа, я не вмешался в эту ситуацию и не помог ей в этом вопросе. Мои юристы в мгновение бы разрешили все в ее пользу, оставив истеричных особ голодранками. Получается, хоть в чем-то мне не врала?..

— Плевать? — усмехнулась Марина и ее глаза загорелись чёрной злобой. — Она с любовником все рассчитала! Это они подстроили аварию!

— Она или они? — это был риторический вопрос, но он правильно сыграл свою роль.

Девушка замолкла и уставилась на меня недобрым взглядом. Марина, видимо, не понимала, какую несла чушь или просто-напросто не подготовилась, как следует, или забыла выученные слова. Лучше бы моя Марина, та, что сидела в приёмной, вызвала охрану, и я бы даже не знал о жалкой попытке Катиной родственницы проникнуть в мой кабинет. Настроение и без неё было мерзкое и пакостное.

— Теперь это уже не имеет никакого значения. Андрея не вернуть. А я здесь совсем не по этому поводу... я пришла, чтобы предостеречь тебя. Там на благотворительном вечере… она была с другим мужчиной! Или вы все втроем… вместе… — на лице девушки мелькнула озадаченность, на что я ухмыльнулся и приосанился.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍