— Владыка Оган и владыка Бурангул недолюбливают друг друга. Поэтому почти никогда не общаются.

— Неудивительно, — хмыкнул Стрэйб. — Один в лаве греется, другой в снегах мёрзнет. Но как нам тогда быть? Мы замёрзнем.

— Нужно искать стражей, — ответила друидка и пошла вперёд, продираясь сквозь сугробы.

Атону нечего было на это сказать. Как бы холодно сейчас ни вела себя его спутница, она была права.

“Такую древесину разжечь невозможно, а про другие, более мелкие растения, и говорить не стоит. У нас только один вариант — стражи или кто-нибудь другой, кто способен нам помочь”.

Собрав все силы, что ещё оставались, Стрэйб пошёл следом за друидкой.

Снег сыпал и сыпал, и кажется, не думал прекращаться. Он был мелким, но от того еще более неприятным. Снежинки залетали за воротник, липли к лицу и волосам, заставляя и так остывающее тело мёрзнуть ещё больше. Блуждания длились уже около часа, но замерзающим путникам казалось, что прошло несколько дней. Пальцы — что на руках, что на ногах — уже плохо ощущались, лицо стало обледенелой маской, и двигать челюстью становилось всё тяжелее. Атон продрог до самых костей и чувствовал, что ещё немного — и он не сможет идти. Слабость, сонливость, желание просто остановиться и отдохнуть всё чаще и чаще посещали его, но он отгонял их как мог, хоть с каждым разом это было всё сложнее и сложнее.

Спустя ещё полчаса путники замедлили шаг почти вдвое, а ещё через пятнадцать минут Авива внезапно остановилась.

— Что случилось? — стуча зубами, спросил гвардеец, шагавший позади.

Ответом стала тишина. Когда Атон поравнялся со своей спутницей, то обнаружил, что глаза её закрыты, а дыхание стало ровным и тихим. Когда Стрэйб коснулся лица девушки, то с ужасом обнаружил, что она холодна, как лёд.

— Авива, — Атон притянул её к себе, в надежде поделиться теплом, но его обледеневшая одежда и холодное тело этому помочь не могли. — Авива, ты меня слышишь? Прошу, открой глаза.

Вновь — никакого отклика. Друидка стояла и не падала, словно замороженная. Атон пытался привести её в чувство, но всё безрезультатно.

“Медовуха! Она сог… Чёрт меня дери, я же её вылил”.

Атон стиснул зубы от бессильной злобы и уже был готов просто закричать, чтобы хоть кто-нибудь услышал, но его внезапно осенило. Стрэйб отпустил девушку, благо она не упала, и, скинув себя мешок, принялся непослушными пальцами в нём рыться. Найдя огниво, гвардеец радостно оскалился. Быстрыми движениям расчистив небольшой пятачок от снега, где открылся небольшой участок голой земли, он разложил холодный спальник и аккуратно уложил в него свою спутницу. После этого он сдёрнул с плеч второй мешок, в котором лежала вся его сменная одежда. Найдя среди белья самую сухую вещь, Атон, положив ее поверх мешка и склонившись почти к земле, начал высекать искры. Пальцы слушались плохо, руки дрожали, а когда искру всё же удавалось получить, она ничего не давала. Когда гвардеец уже был готов смириться с тем, что его безумная затея не сработает, он увидел, как на рубахе, которую он использовал для розжига, появилась дырка, растущая на глазах.

Ощущая почти детский восторг, Стрэйб прикрыл своим телом разгорающийся костёр и стал аккуратно дуть на тлеющую одежду. Пламя появилось неожиданно, так что Атон едва не обжёг глаза, но это была мелочь по сравнению с тем, что в невообразимом холоде он добыл огонь. Рубаха занялась крохотным огоньком, который медленно, но верно переходил на тканевый мешок. Пока огонь набирал силу, Атон быстро соскочил с места и, уже почти не обращая внимания на холод, добрался до ближайшего дерева и принялся нещадно ломать мелкие ветки. Те отламывались, словно сухие, но при этом покрытые толстым слоем снега и льда. Набрав немного мелких дров, Стрэйб быстро добрался до уже разгоревшегося огня и, держа в руке весь добытый пучок, начал греть его над костром. Когда от огня почти ничего не осталось, одна из веток, что ещё несколько минут назад была покрыта льдом, начала тлеть, а после и вовсе загорелась. Атон смог добыть огонь и удержать его. Теперь требовалось лишь поддерживать его.

***

Авива чувствовала, как дрожит её тело. Пальцев она не чувствовала, как и большей части тела. Из состояния, похожего на сон, её вывел крик.

— Не подходи! — мужской голос — злой и напряженный. — Не подходи! Отойди, или я тебе шкуру спалю!

Девушка с трудом приоткрыла глаза и увидела размытые силуэты. Ближе к ней стоял кто-то высокий, с широкими плечами. Он держал в руке что-то, ярко светящееся, и махал этим из стороны в сторону. Чуть дальше него в полутьме мелькали три силуэта. Они были куда крупнее первого. Сквозь пелену на глазах Авива различала могучие лапы находившихся в отдалении существ, одетых в шкуры. Один из троицы неизвестных попытался приблизиться, но первый силуэт взмахнул своим “светлячком”, и тому пришлось отступить. С его стороны слышались лишь рычащие звуки.

— Даже не думай! — подал голос первый силуэт. — Ещё шаг — и я за себя не ручаюсь!

Друидка несколько секунд пыталась прийти в себя, но безумная слабость и дрожь не давали ей собраться с мыслями. Когда она, наконец, совладала со своим телом и смогла сосредоточить зрение на происходящем, то увидела картину, которая поразила её, заставив слабость и дрожь ненадолго отступить.

Рядом с ней стоял Атон, в руках он держал ветку, на которой… горел огонь. В десяти шагах от него, словно звери, кружили огромные мохнатые существа. Все покрытые густым плотным белым мехом, только сверкали на лицах маленькие голубые глаза, и черные рты скалились рядами острых зубов. Широкие плечи, длинные и сильные руки, оканчивающиеся когтистыми пальцами, и чуть согнутые мощные ноги с огромными голыми ступнями завершали картину. Авиве, кажется, понадобилась целая вечность, чтобы понять, что происходит.

— Атон, — друидка не узнала свой голос. Он был еле слышным и хриплым, а горло нещадно саднило, словно она проглотила острые камни.

Но даже слабого хрипящего звука хватило, чтобы гвардеец остановился и обернулся. Увидев, что его спутница очнулась, он вновь повернулся к трём чудищам, которые уже собирались наступать.

— Прочь! — рыкнул Стрэйб, и не оборачиваясь, окликнул друидку. — Что это за твари?

— Йе… — начала Авива и скривилась — боль пронзила горло, и она оборвала себя на полуслове, закашлявшись. Собрав остатки сил, подняла голову и быстро произнесла. — Йети. Стражи, — после этого горло вновь пронзили тысячи игл.

Услышав, кто перед ним, Атон замер и посмотрел на “тварей” уже по-другому. Огромные мохнатые существа,