– Полковник, – я даже не постаралась сделать голос менее резким, – потрудитесь отвечать на вопрос прямо. Что с Катей? Вы можете ее найти?

– Мы стараемся, ваше высочество. Вы расскажете, о чем общались с заговорщиком?

– А разве вы не прослушиваете мой телефон? – желчь была на моем языке, от желчи и страха горело горло.

– Не поймите меня неправильно, ваше высочество, – с таким терпением, будто разговаривал с ребенком, произнес полковник. Я раздраженно подергала сережку на ухе. – Я бы и рад. Но это неэтично – все-таки я работаю на вас. Мы действительно засекли звонок из дома Симоновой. Разговор записан, по первым фразам мы поняли, о чем речь, но мы не можем прослушивать членов вашей семьи без санкции королевы. Или без вашего разрешения.

Я вздохнула.

– Считайте, что на этот разговор оно у вас есть. Мне подойти к вам?

– Если вы не против. Признаться, я сам хотел просить вас об этом. Нам нужно подключить ваш телефон к аппаратуре на случай, если преступник снова с вами свяжется. Тогда мы сможем выяснить его местоположение.

– Я сейчас буду, полковник.

Трубка нагрелась, и я потерла ее о свитер. Все сделала как надо, да? Тогда почему же внутри все ноет и корчится?

Следующие пара часов в Зеленом крыле были скучны и бессмысленны. Пришел Мариан, собралась куча народу – охрана, безопасники. Я послушала свой голос на записи – боги, я правда говорю так низко и с таким придыханием?

– Мариан, – позвала я тихо, когда прослушка закончилась, и телефон подключили к какому-то штекеру. Байдек подошел к креслу, в котором сидела я. Добрые секретные агенты принесли мне чай и рогалики, но еда казалась безвкусной, и я больше крошила, чем отправляла в рот.

– Да, Марина?

Я посмотрела на него снизу вверх. Спокойный, собранный, с едва заметным следом от подушки на лице.

– Ее ведь спасут?

Он бы не стал врать. Он и не стал.

– Пока про Симонову ничего неизвестно, Марин, – сочувственно сказал барон. – Но люди работают и делают все, чтобы найти ее. Хорошо, что ты сразу обратилась к Тандаджи.

В глазах закололо – я коснулась щеки рукой, почувствовала, что она мокрая, и стиснула зубы, чтобы не разреветься и не опозориться. Бедная моя Кати. Никто тебе не помогал раньше и сейчас тоже не поможет. Всем вокруг важно, чтобы со мной ничего не случилось, а на тебя им плевать. И я тоже… только болтать горазда и советы давать с высоты своего положения. А как случилась у тебя беда – тут же побежала прятаться за спины службы безопасности.

– Успокоительного, ваше высочество? – отвратительно приятным голосом предложил Тандаджи. Я едва удержалась, чтобы не метнуть в него рогалик.

Время шло, наполненное моей дремотой, слишком быстрым движением стрелки часов и бурчанием мужчин. За окном стояла морозная ночь, сияли далекие огни трасс Иоаннесбурга. Я сидела, забравшись с ногами в кресло, сжавшись и периодически прислушиваясь к разговорам, к поступавшим донесениям. Из дома Кати звонил маг, схватить его не удалось, сейчас допрашивают слуг при участии менталиста. С помощью экономки составляют фоторобот преступника. На всякий случай усилена охрана вокруг дворца. Подняты по тревоге дополнительные наряды полиции, которым приказано проверять всех подозрительно выглядящих мужчин.

Я слушала, затем снова погружалась в себя и мрачно рассматривала плавающих в аквариуме радужных рыбок. Время медленно приближалось к трем ночи, а чувство вины во мне смешивалось в ядовитый коктейль с паникой и безнадежностью. Будто я собственноручно заношу над шеей Кати топор.

Без пяти три я вскочила – мужчины обернулись ко мне – и схватила Тандаджи за рукав. Он внимательно посмотрел на меня и едва заметно поднял брови.

– Полковник, послушайте. Время идет, результата нет. Давайте сделаем вид, что согласны на его требования? Дайте мне спокойно выйти. Установите слежку, приставьте агентов, накройте меня щитами – и ничего не случится. Зато вы сможете схватить его и узнать, где Катя. Пожалуйста!

В конце моей речи голос сорвался, и я сама услышала, как по-детски жалобно прозвучало это «пожалуйста».

Тандаджи равнодушно покачал головой. Сухой болванчик, а не человек.

– Ваше высочество, мы ни в коем случае не будем рисковать. Ваша безопасность первостепенна. Вы ведь понимаете это?

Я разжала пальцы и заставила себя кивнуть. Отступила и медленно опустилась в кресло.

Стрелка часов дернулась и остановилась на трех ночи. Прошло несколько мгновений, в течение которых я представляла, как убивают сейчас Катю, – и тут зазвонил мой телефон. Гудки шли и шли.

– Есть, – сказал сидящий у аппарата агент. – Есть контакт, началось определение. Можно говорить.

Тандаджи аккуратно снял телефон с аппарата слежения и передал мне. Раздражающе играла веселая мелодия «Эй, подруга, пойдем-ка танцевать», а в кабинете стояла мертвая тишина. Мужчины, кажется, даже дышать перестали.

– Да, – сказала я как можно ровнее и нажала на кнопку громкой связи.

– Хотите напоследок поговорить с подругой, принцесса? – издевательски проговорил все тот же голос. Раздалось какое-то шуршание, и задыхающаяся, плачущая Катя затараторила мне в ухо:

– Мариш, только не соглашайся ни на что! Марин, не слушай их!

Стук и ее истошный крик. Я почувствовала, как по виску стекает струйка пота. Зубы начали стучать.

– Она еще жива, ваше высочество, – сказал мужчина мне в ухо. На периферии было слышно, как рыдает Катерина. – Но ненадолго.

– Дайте мне время, – попросила я, теребя ворот свитера – Тандаджи кивал, Мариан смотрел прямо на меня. – Я не могу сейчас уйти. Дайте мне время. Я с утра уеду на ипподром, там я смогу сбежать…

– Ваше время истекло, – жестко проговорил похититель.

Катя снова закричала. Я рванула ворот, задыхаясь.

– Подождите! В руку легла переноска Зигфрида. Мариан рванулся ко мне – в глазах его полыхнули ужас и злость.

– Прости, – сказала я жалобно и сжала пальцы. И полетела в темноту. Через какие-то мгновения очутилась посреди пустынной улицы и закричала в трубку: – Вы еще здесь? Здесь?!

– Да, – немного помедлив, с явным удивлением сказал мужчина.

– Я смогла уйти. Я перезвоню. Подождите только! Не трогайте ее!

– Теперь, – сказал он удовлетворенно, – мы вас дождемся, ваше высочество.

– Поклянитесь, что отпустите ее. И меня, – потребовала я.

– Клянусь, – ответил он. – Мы отпустим вас обеих, как только исполним задуманное. Не позже чем через три дня.

– И я хочу увидеть ее. Я должна убедиться, что она жива.

– У вас есть мое слово, ваше высочество.

«Слово преступника».

– Ждите, – буркнула я и нажала на «отбой».