Да, информации явно маловато. Где бы узнать про секту подробнее? И тут Тавров вспомнил про Макса. А что, если антихристолог ведет картотеку и на секты? Тавров быстро в припадке энтузиазма сбросил Максу письмо по электронной почте с просьбой дать информацию по религиозной организации Церковь Истинного Катарсиса и ее главе господину Белиссенову. А отправив письмо, призадумался. Стоило ли преждевременно нагружать Макса? Может, для начала следовало поговорить с отцом Иоанном? Вдруг он что-то слышал о секте? Тем более что он имеет вход со своего компьютера в сеть Макса.

Тавров немедленно позвонил отцу Иоанну:

– Послушайте, а вам не приходило в голову, что инициант может возглавлять одну из религиозных сект?

– Вряд ли это возможно, – усомнился отец Иоанн, – поскольку инициант непременно должен занять место римского понтифика. А для этого он должен быть католиком.

– Да, но, учитывая политику Ватикана, когда даже некоторые православные церкви признают своим главой римского папу, при этом полностью сохраняя свою обрядность, вряд ли следует исключать возможность признания Ватиканом различных христианских сект на тех же условиях, – возразил Тавров. – Ведь в глазах католиков православные христиане тоже являются еретической сектой.

– Возможно, вы и правы, – после недолгого молчания ответил отец Иоанн. – В любом случае, мы все равно пока в тупике. Повторите название секты, я проверю ее через сеть Макса.

Тавров повторил название и повесил трубку. И только после этого вспомнил, что забыл сказать про Белиссенова. Но снова звонить не стал. Если уж отец Иоанн найдет что-нибудь про Церковь Истинного Катарсиса, то он должен найти что-нибудь и про ее главу. А там посмотрим.

После обеда приехал человек от Петренко и привез личное дело того самого Стаса, Станислава Сергеевича Прошина, 1980 года рождения, уроженца Москвы, не судимого, старшего сержанта запаса. Тавров внимательно изучил дело, но никаких зацепок там не обнаружил. Прошин не имел сестер и братьев, мать его умерла в прошлом году от обширного инфаркта, а отец скончался двумя годами раньше от рака. Указанные в специальном приложении друзья и знакомые уже отрабатывались людьми Петренко и, надо полагать, без особого результата. Однако кое-что в деле заинтересовало Таврова. Осенью прошлого года Прошин продал свою квартиру, но новой не купил, а стал снимать комнату у знакомых. На вопросы отвечал, что копит деньги, чтобы купить новую квартиру. Однако в аккуратно подколотой справке указывалось, что вырученные от продажи квартиры деньги Прошин получил наличными, но куда их дел – неизвестно.

Тавров понял, почему судьбой этих денег заинтересовался Петренко: начальник службы безопасности подозревал, что у его подчиненного появились долги. Однако никаких фактов Петренко накопать не смог. Прошин же как-то между делом сказал, что отдал деньги приятелю в долг. Имя не называл, от разговора на эту тему уклонялся.

Тавров задумался. Почему Прошин пошел на такой рискованный шаг, как отдача столь солидной суммы в долг? Если он сам не имел долгов, то напрашивалось два варианта: либо он отдал деньги под очень хороший процент человеку, которому полностью доверял или, во всяком случае, был уверен, что вернет деньги тем или иным способом; либо не рассчитывал получить деньги назад, оплачивал какие-либо услуги, например. А что, если Прошин вступил в какую-нибудь секту и сейчас скрывается у своих единоверцев? Тогда понятно, что деньги он передал своей секте безвозмездно, а точнее, в качестве платы за защиту. Они ведь могут укрыть его или даже переправить в безопасное место. А что, чем не вариант?

Размышления Таврова прервала Катя:

– Валерий Иванович, к вам капитан Жуков из Воткинского РУВД.

Таврова словно током ударило. Он встрепенулся и переспросил:

– Откуда?

– Из Воткинска, капитан милиции.

– Пусть заходит.

Капитан Жуков вполне соответствовал своей фамилии: жгучий брюнет лет тридцати пяти без малейших признаков седины в пышной шевелюре и густых усах, среднего роста и плотного телосложения. И в движениях его присутствовала неторопливость жука, ползущего по стеблю к одному ему ведомой цели.

– Здравствуйте, Валерий Иванович.

– Приветствую вас, – отозвался Тавров, – а позвольте ваше удостоверение.

– Пожалуйста, – с готовностью раскрыл удостоверение Жуков. Так оно и есть: Жуков Игорь Игнатьевич, капитан милиции.

– Прошу вас, Игорь Игнатьевич, – сказал Тавров, указывая на стул.

– Спасибо, но я, собственно, на минутку, – отказался Жуков и положил на стол бумажный пакет. – Это Сергей Рагозин оставил для вас. Когда он уезжал из Воткинска, то зашел попрощаться и оставил вот это. Просил передать вам, когда вы придете за ним лично, или же переправить вам в Москву с кем-нибудь из сотрудников. Я вчера приехал в командировку, вот и зашел к вам.

– Вы уже в курсе, что Сергей скоропостижно скончался? – спросил Тавров.

– Да, был на Петровке и там узнал. Кто бы мог ожидать! – сокрушенно вздохнул Жуков.

– Скажите, а этот пакет вам вручил лично Сергей? – спросил Тавров.

– Да.

Тавров взял пакет и начал его медленно вскрывать, поглядывая на стоящего напротив Жукова. Тот без всякого волнения наблюдал за процессом. В пакете оказался аудиодиск без всяких надписей и пометок.

– Ну я пойду, Валерий Иванович, – сказал Жуков, но Тавров его остановил:

– Одну минутку, Игорь Игнатьевич. Будьте так добры, не сочтите за труд… там у Катюши стоит плеер, так вы вставьте, пожалуйста, диск и принесите плеер сюда.

Жуков вышел в приемную и через минуту вернулся с плеером.

– Поставьте, пожалуйста, на стол и включите вон в эту розетку. Еще раз извините за бепокойство.

Жуков выполнил просьбу Таврова.

– Большое вам спасибо, Игорь Игнатьевич, – поблагодарил Тавров. – Желаю хорошей дороги.

– Не за что, Валерий Иванович. Всех благ!

Когда Жуков ушел, Тавров с нетерпением нажал на кнопку воспроизведения. Из динамика раздался голос Рагозина: «Дорогой Валерий Иванович! Не удивляйтесь, пожалуйста, такому способу передачи информации, но раз вы слушаете это аудиопослание, значит, предосторожность не оказалась излишней. Дело в том, что в ходе своих поисков в славном городе Воткинске я несколько раз обнаруживал за собой слежку. Не скажу, что водили меня постоянно, но явно интересовались. Кто именно, я определить не смог, но решил подстраховаться и вдобавок к отчету надиктовал эту кассету. Отчет я возьму с собой, а кассету оставлю для вас у Игоря Жукова. Если вы сами в ближайшее время не появитесь здесь, то он переправит вам ее в Москву с надежной оказией. Вот так. Ну а теперь к делу.

Действительно, Пустовойтова Евфросинья Матвеевна, 1945 года рождения, в 1962 году находилась на излечении в районной больнице, куда поступила с тяжелой черепно-мозговой травмой, что подтвердила ее школьная подруга Надежда Петровна Лагутина. Однако в архиве больницы никаких следов истории болезни Пустовойтовой не обнаружилось. Моим единственным источником информации о Пустовойтовой оказалась именно Лагутина, поскольку мне не удалось разыскать в Воткинске других людей, которые ее знали. Лагутина рассказала, что Пустовойтова родилась в 1945 году в Архангельске и приехала вместе с отцом и старшим братом в Воткинск в 1958 году. Пустовойтова была замкнутой по натуре и дружила лишь с Лагутиной, которая жила с ней на одной улице. Травму Пустовойтова получила при довольно странных обстоятельствах.