— Теперь давайте подумаем, как представить эти данные Ее Величеству, — спокойно и выдержанно сказал он. — В свете, который не скрывает угроз, но при этом позволяет смотреть в будущее с умеренным оптимизмом.

Зазвонил телефон — темно-коричневый, под цвет столешницы и потому почти незаметный. Несколько мгновений Черчилль молча смотрел на надрывающийся аппарат, затем поднял трубку и все так же, без единого слова, прижал к уху.

Разговор вышел очень коротким, точнее даже не разговор, а монолог невидимого собеседника, поскольку премьер произнес лишь одно слово:

— Это достоверно?

И после короткого ответа повесил трубку.

Даудинг видел Черчилля во всех возможных видах — злого, рассерженного, разъяренного, оптимистичного, ироничного, язвительного, торжествующего… Но никогда еще не видел, чтобы 'Пожарный Империи', всесильный 'Бульдог' Черчилль бледнел на глазах.

Премьер-министр скрестил пальцы и поджал губы, которые на фоне мертвенно-бледного лица казались синими, как у утопленника. Он медленно вдохнул и выдохнул, шумно, как паровоз, сбрасывающий давление в котле.

— Что произошло, — негромко спросил маршал авиации.

— Сообщение. Не подтвержденное, сверхсрочное, но скорее всего верное, — отозвался Черчилль. Его лоб пошел глубокими складками, глаза прищурились — разум политика набирал обороты, осмысливая услышанное и готовясь к яростной вспышке деятельности.

— Произошло покушение. В один день. В Вашингтоне на Ходсона, в Нью-Йорке на Рузвельта. Президент убит, вице-президент тяжело ранен.

— Дьявольщина… — только и сумел выговорить пораженный авиатор.

Одним рывком премьер поднялся на ноги, с такой легкостью, словно его внушительные телеса были наполнены блау-газом для дирижаблей.

— Господь слышит мои молитвы, — лихорадочно пробормотал 'Бульдог'. — Еще ничего не потеряно!

Шейн отступил в угол, пытаясь стать как можно менее заметным, пригладил ладонями костюм и поправил узел галстука. Он чувствовал себя не в своей тарелке, слабо понимая, почему внезапно понадобился патронам здесь и сейчас. Не каждый день и даже не каждое десятилетие убивают президента Соединенных Штатов, а уж двойного покушения не было вообще никогда в истории страны

За стенами разверзся форменный ад — нет на свете существа более хитрого, изворотливого, скользкого, чем репортер большого города, и все газетчики в округе, стекались к Нью-Йоркской больнице специальной хирургии, построенной еще в 1863 году. Несмотря на позднее время, магниевые вспышки и свет автомобильных фар превратили вечер в день. Толпа шумела, ее волнение и многочисленные выкрики сливались воедино, как множество басовитых пароходных гудков в порту.

— Надо было везти в Пресвитерианскую больницу! — надрывался врач, белый халат на нем топорщился, как будто под него насовали ваты.

— Не надо, — сурово возвестил мужчина в безликом сером костюме, явственно выдававшем работника Секретной службы. Его коллеги совместно с городской полицией держали оборону на входе и рассыпались по всему зданию, словно больница вот-вот должна была подвергнуться нападению.

Впрочем, кто знает… когда в один день убивают президента и ранят вице-президента, все возможно. Люди в сером смотрели на Питера с подозрением, но в целом достаточно нейтрально, не мешая его терпеливому ожиданию почти у самой палаты, где временно разместили вице-президента Франклина Рузвельта. Кто мог отдать такой приказ о внимании к персоне Шейна, Питер даже не пытался угадать. И коротал ожидание в обдумывании простого вопроса — зачем сильные мира сего неожиданно призвали незаметный винтик государственной машины. Это было непонятно, странно и потому весьма … угрожающе. Особенно в свете предшествующих событий.

— Пожалуйста, пройдите за мной.

Рядом материализовался очередной 'серый', с видом безучастным и одновременно требовательным. Шейн стоически перенес очередной обыск, в ходе которого остался без наручных часов и маленькой металлической расчески. Наконец, широкие двери палаты приоткрылись перед ним, лишь на одну створку и самую малость — ровно настолько, чтобы протиснуться боком. И закрылись сразу же за спиной с глухим похоронным стуком.

В обычное время здесь, вероятно, размещалось не менее пяти человек, но сейчас все кровати и прочее 'лишнее' оснащение было вынесено. Большая белая комната всецело принадлежала лишь одному пациенту. Шейн мимоходом удивился — куда делся многочисленный штат, всегда сопровождавший вице-президента? Секретари, стенографисты, курьеры и прочие. Но затем все сторонние мысли вылетели из головы.

Франклин Рузвельт лежал под одеялом, вытянув руки вдоль тела. Кисти, высовывающиеся из рукавов пижамы, казались бледными до прозрачности. Голова его покоилась на двух подушках, а взгляд был устремлен за окно, туда, где угадывалась в сумерках сине-серая полоса Ист-Ривер. Шейн помялся у входа с непривычной для себя робостью, думая, что ему делать дальше, но долго гадать не пришлось, пациент сам обратил на него внимание.

— Проходи, мальчик мой, — с неожиданной, почти отеческой теплотой сказал вице-президент. Голос его был тих и надтреснут, в нем отчетливо слышался легкий хрип, но речь все равно казалась тверда и уверенна. — Здесь стул, садись. Поговорим.

Шейн сел на предложенный стул, металлический и неприятно холодящий даже сквозь одежду. Невольно отодвинулся чуть подальше от стеклянной тумбы с какими-то очень неприятными на вид инструментами.

— Времени мало, — сказал вице-президент. — Скоро я окончательно выйду из строя, до утра самое меньшее… Поэтому если хочешь что-то спросить — говори сейчас.

Шейн стиснул зубы, чувствуя, как сводит спазмом челюстные мышцы. Сейчас или уже никогда… И Питер решился.

— Мой отец учил, что все неясные вопросы надо прояснять, а у нас такой вопрос имеется, — сказал он так, чтобы собственный голос звучал твердо и жестко. Получалось не очень хорошо, но Питер старался. — Я вел переговоры с ирландцами, провел их относительно успешно, Галлоуэй отправил в Штаты своего человека с наказом не допустить его возвращения. И теперь Гарольд Ходсон убит

— Трагическая потеря.

— Стрелок, убивший президента, застрелен. Но его уже опознали, — тщательно подбирая каждое слово, вымолвил Питер. — Это ирландский террорист и социалист.

— Неисчислимы и коварны происки мирового коммунизма, — заметил вице-президент. — Думаю, что мои неудавшиеся убийцы так же были наняты красными. Мы не будем этого слишком явно афишировать, такие жесткие обвинения следует очень тщательно обосновывать, но каждый желающий — узнает.

Шейн долго собирался с силами, чтобы произнести следующую фразу, понимая, что после нее дороги назад уже не будет.

— Вы меня использовали, — сказал он. — Я был уверен, что все эти переговоры для того, чтобы подготовить ирландское подполье к возможной оккупации. А вы… вам всего лишь нужен был стрелок со стороны, снайпер, чтобы…