– Оставьте меня наедине с моим Первым Советником! – вспылил военачальник.

Никто не осмеливался спорить с Николо, когда он пребывал в таком расположении духа. Паж протянул ему вино. Тримини осушил золотой кубок одним глотком, не обращая внимания на изысканный аромат, хотя то было одно из лучших вин, которые делали на острове.

Родриго смотрел, как другие приближенные Николо расходятся. Тримини еще ни разу не заявлял, что именно Аполита был его главным советником.

– Твоего сына похитили, так? Человек-ворон. И молодой Тормено вернул его.

Родриго не нравилось, когда Николо затрагивал эту тему. Да, он был в долгу перед Тормено. Когда Антонио похитили, Аполиты не было в городе. Но даже если бы в тот день он сидел в здании своего торгового предприятия в Далии, Человек-ворон все равно забрал бы его сына. В этом Родриго был уверен. Тем не менее Мария до сих пор винила супруга в том, что его не было рядом. Словно Аполита мог что-то поделать с тем чудовищем, как-то остановить Человека-ворона…

– Ты же знаешь, как это бывает в семье… – Грузный военачальник спешился. – Давай пройдемся. Мне на ходу всегда легче думается.

Родриго еще никогда не видел Тримини таким подавленным. Было заметно, что военачальник слегка пошатывался. Этим утром он уже выпил слишком много вина.

Они пошли по лагерю и поднялись на один из холмов, на вершине которого красовались стяги. Это Родриго отправил туда знаменосцев. Он хотел, чтобы повстанцы на том берегу видели, какая сила им противостоит.

Отсюда открывался превосходный вид на мост. Не устояв перед искушением, Родриго украдкой посмотрел на северо-восток. Но, конечно же, там еще ничего не было видно.

– Вот сволочи! – в ярости прошипел Тримини.

Аполита понял, о чем он говорит. Неподалеку от моста на берегу Тимезо высился раскидистый дуб, и с его ветвей, точно огромные мешки, головой вниз висели обнаженные тела. В двадцати шагах от дерева выстроились несколько лучников. И они стреляли! Были ли среди подвешенных живые?

– Думаешь, он среди этих несчастных? – тихо спросил Николо.

– Нет, если у наших врагов есть хоть капля здравомыслия. Мертвый Джоакино для них бесполезен. Но пока он жив, у них есть рычаг воздействия. Судя по опыту наших предыдущих стычек, предводители повстанцев всегда действовали с умом. Наше продвижение на запад заняло в два раза больше времени, чем мы планировали.

– Не сыпь мне соль на раны, – проворчал Николо.

– Это наша надежда на спасение мужа твоей племянницы.

– Я потеряю лицо, если буду плясать под их дудку. Особенно если станет понятно, почему я поступаю так, а не иначе.

Родриго посмотрел вдаль. Туман уже начал рассеиваться. Предстоял чудный осенний день. Аполита думал о Марии, своей жене. Он никогда ее не любил, но их брак, если рассматривать деловую сторону вопроса, оказался вполне счастливым. Дядя Марии, Великий комтур Марио Канали, добился заключения выгодных торговых соглашений семьи Аполита с орденом Черного Орла.

Семейные связи Канали были на удивление прочными. Все Канали заботились друг о друге. Возможно, это объяснялось тем, что пятьдесят лет назад, после сожжения Арборы, вся семья бежала из Цилии. Люцио Тормено, верховный священник, сжег город и всех его жителей и сам сгорел в пламени пожара, оставив за стенами Арборы послание, в котором влиятельный купец Маттео Канали обвинялся в том, что именно он привез в Цилию мор. По словам Марии, обвинение Тормено было несправедливым. Впрочем, она же говорила, что Родриго – самонадеянный глупец, и не раз упрекала его в изнеженности. Да, Родриго привык к довольству, этого он отрицать не мог, но как супруге только хватало дерзости оскорблять его, в том числе в присутствии слуг… После свадьбы с Марией он уже не чувствовал себя хозяином в собственном доме.

Эта война стала для Аполиты отличным поводом для того, чтобы держаться от жены подальше. А когда война закончится, он отправится в долгую поездку по торговым делам в центр империи. Иногда Родриго уже задумывался о том, не отравить ли ему жену. Однако считалось, что Канали великолепно разбираются в таких вопросах. Не стоит атаковать врага на его поле боя… Значит, пока что следует ограничиться отъездом. Мария была склонна к чревоугодию. Она сама сведет себя в могилу, без его помощи.

– О чем думаешь? – спросил Тримини.

– О могилах, – искренне ответил Аполита. – И о том, как решить твою проблему, Николо. – Он мотнул головой в сторону лучников, стоявших на противоположном берегу реки. – Прикажи нашим арбалетчикам перестать стрелять. Но пусть не отходят. Наоборот, отправь к реке еще больше солдат, будто мы в ближайшее время собираемся пойти в атаку как по мосту, так и вброд.

– Я и сам понимаю, что мы легко можем захватить противоположный берег благодаря численному преимуществу! – вспылил Тримини. – Но до этого они успеют нашпиговать Джоакино стрелами.

– Нет, не успеют. Я отправлю гонца к моим людям на том берегу. Должен признать, я не выполнил твой приказ. А сделал я вот что…

Николо слушал его с нарастающим раздражением.

– Что ж, это может сработать, – наконец сказал он. – Как же я рад, что ты сражаешься на нашей стороне, Родриго Аполита. Не хотел бы я, чтобы ты оказался моим врагом.

– Судьба благосклонна к нам, – улыбнулся Аполита в ответ.

Однако Николо, судя по всему, не разделял его мнения.

– А что случилось с нашим Балианом? Ты выяснил, кто его убил? И каким оружием был пробит его доспех? Я уверен, как только мы поймем, что это за оружие, нам удастся вычислить убийцу.

Родриго вздохнул.

– Пока что никаких результатов, – признался он. – Полагаю, половина наших солдат в последние недели творили такое, в чем их никогда бы не заподозрили их жены и дети. Отыскать убийцу среди такого сброда – нелегкая задача. За ночь не решить.

– Ну так решай ее днем! – Развернувшись, Николо пошел к подножию холма.

«Слишком уж много Тримини в этом войске», – недовольно подумал Аполита. Он задумчиво посмотрел на дерево с трупами на другом берегу. Если он не поможет Джоакино, это наверняка будет иметь неприятные последствия. Впрочем, война продлится еще какое-то время. Родриго оглянулся на командира войска. И не все вернутся домой…

Фальче ди Луна наслаждался теплом солнечных лучей, падавших на лицо. Он качнулся на стуле. Спинка уперлась в стену, и мужчина услышал, как деревянные ножки скрипнули от натуги, заскрежетав по камням, которыми был вымощен двор. Челюсти мерно перемалывали остатки холодной куриной грудки, застревающей в щелях между зубами, на языке чувствовался восхитительный вкус чесночного соуса. Как все же прекрасна жизнь! Прошлым вечером Фальче необычайно повезло… Услышав шаги, он открыл глаза. Служанка принесла ему кувшин ключевой воды из ручья, струившегося за обрамлявшими двор зарослями пиний.