Я резко сел.

– Она там? Где вы?

– Я у тебя дома. Мы здесь с Оливией последние пару дней. И с Эбботами.

– У меня дома? – Я покачал головой. – Но… почему? Что случилось?

– Оливия сильно соскучилась по тебе. Дома, рядом со мной, она немного успокоилась, – объяснила Дарлин. – Это удивительно, но этому маленькому человеку нравится быть рядом со мной. Это… большая честь для меня, если это имеет какой-то смысл.

На мгновение я сжал челюсти, едва ли не заскрипев зубами.

– Конечно это имеет смысл, – прохрипел я. – Но… Эбботы. Они там?

– Им приходится ютиться на диване, и эта леди, Джилл, из службы защиты, периодически заходит, чтобы убедиться, что все в порядке. Надеюсь, ты не против.

– Я… не знаю, что и думать, – ответил я. – Но мне кажется, что это хорошо. Ведь так? – Внезапный, искренний смех счастья вырвался из меня. – Святые небеса, Дарлин, что ты сделала?

Она рассмеялась в ответ.

– Я не знаю, Сойер, просто изо всех пыталась сохранять позитивный настрой в этой ситуации. Потому что Вселенная все слышит.

– И ответит тем же, – пробормотал я. – Однажды я слышал это от Джексона. Или, может, от Генриетты.

– Да. На днях он сказал мне то же самое, и я думаю, что он прав. – Дарлин вздохнула, а когда снова заговорила, ее голос был веселым и громким. – Оливия хочет поздороваться с тобой.

– Давай, – сказал я и услышал, как Дарлин зовет Ливви.

– Хочешь сказать папочке привет?

В трубке раздалось шипение, а затем я услышал тихое дыхание. И я так ясно представил эту картину: Дарлин протягивает телефон моей маленькой девочке, которая не совсем понимает, что делать.

– Эй, детка, – сказал я. – Это папочка.

– Папочка? – повторила Оливия, и мое чертово сердце треснуло пополам. – Где папочка?

– Я здесь, милая, и скоро приеду домой.

Оливия пробормотала что-то неразборчивое. Самое главное, что она была в порядке. Счастливая и невредимая.

– Скажи папочке «люблю», – услышал я Дарлин. – И скажи «скоро увидимся».

– Лю-лю, папочка, – повторила Оливия, а затем снова раздалось дыхание и детский лепет. Дарлин забрала у нее телефон и заговорила:

– Мы еще не совсем разобрались, что такое телефон, но она тебя услышала, – сообщила мне Дарлин. – Она вернулась к своей игре с кубиками. А Элис и Джеральд просят передать, что, они надеются, экзамен прошел хорошо. Они…

– Дарлин?

– Да?

Слова рвались из моего сердца, скреблись, неуклюже карабкаясь по горлу, где и застряли.

– Я… я… боже… у меня нет слов.

– Я тоже ненавижу телефоны, а ты? – выдала Дарлин и тяжело вздохнула. – Отстой. Они даже детям не нравятся. Возвращайся домой, Сойер. Завтра? Автобус прибывает в восемь?

– Да, – подтвердил я, кивнув головой. – Да. В восемь.

– Хорошо, а теперь поспи немного. До встречи, юрист-моралист.

– До встречи, Дарлин.

«Мое торнадо».

Я отключился и еще долго просидел с телефоном на коленях. Она вскружила голову мне, потом Оливии, Джексону, а теперь и Эбботам. И теперь, благодаря ей, у меня появился шанс.

Я заказал ужин в номер, а в девять часов уже отправился спать. Сон был почти таким же крепким, как и в объятиях Дарлин, в ее постели.

Почти.

Полуторачасовая езда на автобусе перенесла меня из предрассветной темноты навстречу восходящему солнцу. Я сошел на вокзале и увидел Дарлин, которая, как и обещала, стояла возле белого столба. Рядом с ней стояли Эбботы, немного напряженные, но с надеждой во взгляде. Оливия сидела на руках у Дарлин и, заметив меня, начала проситься вниз.

Я поставил сумку, стараясь не разрыдаться словно младенец перед богами и всеми остальными людьми, пока Оливия перебирала своими маленькими ножками так быстро, как могла. Я подхватил ее и крепко прижал к себе, зарываясь лицом в волосы.

– Привет, милая, – прошептал я. – Я вернулся.

– Папочка велнусся! – воскликнула она и задрыгалась в моих объятиях. Она отстранилась, изучая меня своими ясными голубыми глазами. – Лю-лю, папочка, – почти торжественно сказала она, и я почувствовал, как мое долгое отсутствие озадачило ее.

– Я тоже люблю тебя, Ливви. – Я снова обнял ее, пока Дарлин ковыляла в нашу сторону, опираясь на костыль. На ней был тот уродливый старый свитер, который я так любил. Потому что я любил ее.

«Боже, я люблю…»

Присоединившись к нам, Дарлин светилась от счастья.

– С возвращением, герой-победитель, – поприветствовала она меня. – Мы скучали, не так ли, Ливви? – Она погладила мою дочь ладонью, а потом подняла глаза на меня. – Я скучала по тебе. Сильно. Сойер…

– Я люблю тебя, – выпалил я, все еще держа Оливию одной рукой, и наклонился, чтобы нежно поцеловать Дарлин. – Я люблю тебя, Дарлин. Что бы ни случилось дальше, я абсолютно в этом уверен.

Она в шоке уставилась на меня, а затем засветилась еще ярче, ослепляя меня своей красотой.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она, целуя меня в ответ. – Очень. Что бы ни случилось дальше, я всегда буду любить тебя. – И она повернулась к Оливии. – И тебя тоже, милая горошинка. Я люблю тебя, Ливви.

Я крепко обнял их обеих, и предательская слеза скатилась у меня по щеке. Сквозь затуманенное зрение я увидел Эбботов, стоящих перед столбом, сцепив руки. Они улыбались.

* * *

– Всем встать.

Зал суда поднялся на ноги, когда вошел судья Чен и занял свое место.

Сердце бешено заколотилось, и Джексон незаметно схватил меня за руку под столом, пытаясь успокоить. Я оглянулся на Дарлин. Она неуверенно улыбалась, но все же нашла в себе силы и показала два больших пальца вверх, и этот скромный жест отозвался теплом в груди. Затем судья откашлялся, и меня снова сковал страх.

– На этом слушании по вопросу об опеке и установлении отцовства по делу несовершеннолетней Оливии Эббот секретарь суда зачитает результаты ДНК-теста, полученные на прошлом слушании, которое было отложено.

Он кивнул, и секретарь начала вставать с места.

Мистер Голлуэй, сидевший рядом со своими клиентами на другой стороне зала суда, вскочил на ноги первым.

– Ваша честь, прежде чем мы начнем, Эбботы попросили меня зачитать заявление суду.

Судья Чен нахмурился, взглянув на него поверх очков.

– Надеюсь, это не приведет к очередной судебной задержке, мистер Голлуэй?

– Нет, Ваша честь.

Я подтолкнул Джексона плечом, но тот лишь пожал плечами.

– Хорошо, – сказал судья. – Приступайте.