– Я вас не понимаю.

– Миссис Уэстбрук... Могу я называть вас Жаклин? – Джеки кивнула, и он продолжал: – Так вот, Жаклин, не знаю, говорил ли вам Дэн о наших подозрениях.

– Вы считаете, что существует некий предатель, который снабжает англичан необходимой для них информацией. Исходя из приведенных Дэном доказательств, я с вами согласна. Однако этот преступник – не я и не мой отец.

– Я вас в этом не обвиняю, дорогая.

– В самом деле? Что же заставило вас изменить свое мнение? – саркастически поинтересовалась Джеки.

Гамильтон не мог не восхититься отвагой Джеки.

– Это Дэн заставил меня его изменить. Мы с вашим мужем, Жаклин, старые друзья. И он обладает удивительно тонким и безошибочным инстинктом.

– Я с вами согласна.

– Дэн совершенно убежден в вашей непричастности к предательству.

– Вам достаточно его слова?

И снова улыбка министра.

– Не совсем. Больше, чем его инстинкту, я доверяю инстинкту...

– Кого именно?

– Моему собственному. И во время нашей короткой беседы я убедился, что мой инстинкт говорит мне то же, что и Дэну.

– О!.. Понимаю.

– Я вас удивил?

Настала очередь Джеки улыбнуться.

– Нет, господин министр. Это не удавалось даже Дэну. – Заметив на лице Гамильтона понимающую усмешку, она покраснела и потупила взгляд.

Странно тронутый ее неожиданной застенчивостью, Гамильтон внезапно понял корни чрезмерной привязанности Дэна к своей молодой жене. В Жаклин волнующе соседствовали отвага и невинность, пылкость и женственность, которые сливались в неотразимый вызов для каждого мужчины, тем более для Дэна.

Желая ободрить Джеки, Гамильтон прибегнул к своей способности очаровывать собеседника и, встав из-за стола, с улыбкой приблизился к ней.

– Что касается причин, побудивших меня пригласить вас, буду с вами откровенным. Мне нужна ваша помощь, Жаклин.

– Моя помощь?

– Точнее, помощь Джека Лэффи.

Джеки искренне заинтересовалась.

– Какой именно помощи вы от меня просите? Гамильтон наклонился к ней с заговорщицким видом:

– Я хочу, чтобы вы помогли нам раскрыть предателя.

– Я? Но каким образом?

– Если мы с Дэном рассуждаем правильно, наш заговорщик украл из моего кабинета документы, касающиеся позиции, которую должна была занять американская сторона во время переговоров Джея с англичанами. Видимо, Гренвилл увидел эти бумаги до приезда Джея, и вследствие этого позиция Америки была серьезно ослаблена.

– Понимаю.

– А если предатель узнает, что теперь мы составляем совершенно новый перечень пунктов для переговоров, готовим полностью пересмотренный документ, который будет тайно доставлен Джею в течение ближайших двух недель?

Джеки сосредоточенно размышляла.

– Но если это так, то вы должны держать эту информацию в строжайшем секрете!

– Да, безусловно. Но ведь, кажется, Джек Лэффи каким-то таинственным образом узнает самые тщательно охраняемые тайны нашего правительства?

Джеки молча раздумывала над этим утверждением.

– Я начинаю понимать вас. Новый документ на самом деле вовсе не готовится, так ведь?

– Совершенно верно.

Джеки вскинула на него взволнованный взгляд.

– Значит, вы хотите, чтобы я написала статью, содержащую ложную информацию, в надежде, что это спровоцирует предателя на какие-то действия?

– Вот именно! Вы можете туманно намекнуть, что я составляю для Джея крайне важный документ и что его содержание никому, кроме меня, не известно.

– Но этот намек может поставить вас в крайне опасное положение, – заметила Джеки.

– Возможно. – Гамильтон пожал плечами. – Но если это поможет схватить предателя, то я готов рискнуть.

– Значит, я обману своих читателей, – пробормотала Джеки.

– Но с какой целью? Чтобы защитить страну, Жаклин! Разве ее безопасность не стоит того?

Она посмотрела в его горящие патриотическим пылом глаза, вспомнила о Дэне и о себе. В конце концов, не так уж многое их разделяет, подумала она. Ведь какими бы разными средствами они ни пользовались, цель у них была одна и та же.

– Ну, что скажете, Жаклин?

– Я согласна. – Она решилась без колебаний и сожалений. – Да, господин министр, я это сделаю.

– Нет! – Дэн стремительно заметался по спальне. – Нет, ты не станешь это делать!

Джеки укоризненно взглянула на него и обмакнула перо в чернильницу.

– Разумеется, сделаю. – И она вернулась к писанию.

– Жаклин... – В два шага он оказался рядом и рывком поставил ее на ноги. – Да ты представляешь, как это опасно? А что, если предатель, которого ты пытаешься вывести на чистую воду, узнает, что ты и Джек Лэффи – одно и то же лицо, и подумает, что у тебя есть информация, на которую ты намекаешь? Что тогда? – Дэн резко встряхнул ее. – О чем только думает Александр!

– О нашей стране. – Джеки высвободилась из рук Дэна и попыталась урезонить его: – Дэн, я должна это сделать... Неужели ты не понимаешь? Не только ради Америки, но и ради моего отца. До тех пор, пока мы не узнаем, кто на самом деле является предателем, на нашей семье будет лежать тень подозрения.

– Но это же нелепо! – закричал Дэн. – Я знаю, что ты невиновна, и этого достаточно! Тебе нечего доказывать, Жаклин, нечего!

– Спасибо тебе, – тихо сказала она, и нежное выражение смягчило ее серьезное лицо. – Твоя вера в меня... для меня это очень важно. Но я должна сделать это для себя.

– Черт побери! – в отчаянии вскричал Дэн, готовый любой ценой защитить ее от опасности.

– Дэн, ну как ты не понимаешь? Наконец-то мне представился случай совершить невероятно важное дело – неслыханное для женщины!– По лицу Дэна она угадала, что задела его. – Мне ничто не грозит, – заявила она, стараясь себя в этом убедить. – А вот кто действительно может оказаться в опасности, так это министр.

– Все равно мне это не по вкусу.

– Я знаю, но обязана это сделать. Ты ведь обещал не вмешиваться в то, что я пишу. Помнишь?

– Помню, – хмуро ответил Дэн.

– И что же?

Дэн мысленно чертыхнулся. Он опять оказался в тупике. Если он позволит Джеки выполнить этот возмутительно легкомысленный план, ее жизнь окажется под угрозой. Но если запретит ей участвовать в плане поимки шпиона, если отречется отданного ей обещания, то разрушит хрупкое доверие, которого он добился с таким трудом.