которую они выбрасывают из выкапываемого рва, они наносят на тот и другой край рва, и это служит им валом, (4) а в насыпи на внешнем краю рва они делают для самих себя землянки и оставляют в них отверстия, через которые и свет к ним проникает, и следят они за приближающимися и входящими в эту ограду зверями. (5) Поставив тут внутри ограды трех-четырех самок, из тех, которые наиболее прирученные, они оставляют один вход по рву, наведя мост через ров, и на этот мост наносят земляную насыпь и много травы, чтобы он не был ясно виден зверям, — как бы они не почуяли какой-то ловушки. (6) Так вот, сами они укрываются в землянках под рвом, а дикие слоны днем не приближаются к населенным местам, ночью же бродят всюду и пасутся стадом, следуя за самым большим и самым отважным из них, как коровы за быком. (7) И вот, когда они приблизятся к ограде, то, слыша голос самок и чуя их обонянием, они бегом устремляются к огражденному мосту: обойдя по краям ров, они, как только наткнутся на мост, бросаются в ограду. (8) А люди, заметив, что дикие слоны вошли туда, одни проворно убирают мост, другие бегут в близлежащие деревни и сообщают, что слоны заключены в ограде. (9) Услышав об этом, люди садятся на самых храбрых и самых прирученных слонов и, сев на них, двигаются к ограде, а подойдя, не тотчас же вступают в бой, но доводят диких слонов до изнурения от голода и рабской покорности от жажды. (10) Когда же они решают, что слонам худо, тогда, снова установив мост, они двигаются в ограду, и сначала завязывается яростный бой у ручных слонов с пойманными, затем одолеваются, естественно, дикие, изнуряющиеся и от уныния, и от голода. (11) А люди, сойдя со слонов, связывают обессиленным уже диким слонам ступни, затем подстрекают ручных слонов усмирять их многими ударами, пока те, изнурившись, не упадут на землю. Подойдя к ним, они накидывают им на шеи петли и сами садятся на них, лежащих. (12) А чтобы те не стряхивали с себя наездников и, разъярившись, не натворили чего-нибудь другого, они надрезают им острым ножичком шею вокруг и перехватывают полосу надреза петлей, чтобы из-за раны слоны держали голову и шею спокойно. (13) Ведь если слоны, разъярившись, станут вертеться, веревка натирает им рану. И вот так они держатся спокойно и, сами смиряясь уже, следуют на привязи за ручными. 14. (1) Тех из них, которые малолетки или которых из-за какого-нибудь порока не стоит держать, отпускают восвояси. (2) Уведя пойманных в деревни, прежде всего, дают им поесть зеленого тростника и травы, (3) но они от уныния не хотят ничего есть, инды же, обступив их, песнями, тимпанами и кимвалами, играя и напевая вокруг, успокаивают их. (4) Слон ведь самый сообразительный из всех зверь. Например, некоторые из них, подняв своих наездников, погибших в сражении, сами уносят на погребение, некоторые даже прикрывают собой, как щитом, лежащих, некоторые даже идут навстречу опасности, защищая упавших, а один, в ярости убив своего наездника, умер от раскаяния и отчаяния. (5) Я сам видел[454], например, как слон бил в кимвалы, а другие слоны плясали: у бьющего в кимвалы к передним ногам было привязано по кимвалу, а к хоботу, как он называется, — другой, (6) и он попеременно в такт бил хоботом в кимвал на той и другой ноге, а другие в пляске водили хоровод вокруг и, поднимая и сгибая передние ноги, тоже ступали попеременно и в такт, какой задавал им бьющий в кимвалы. (7) Покрывает слон в пору весны, как бык или конь, когда у самок начинается выделение из открывшихся у висков пор[455]. Самка носит самое меньшее шестнадцать месяцев, а самое большее восемнадцать. Родит она одного, как и кобылица, и вскармливает молоком до восьмого года. (8) Живут самые долголетние из слонов до двухсот лет, но многие из них от болезни умирают раньше, а просто от старости — достигают такого возраста. (9) И целительным средством для глаз служит им коровье молоко, вливаемое в глаза, от прочих болезней — красное вино, которое дают им пить, а на нарывы накладывается жареная свинина. Таковы у индов целительные средства для них.

15. (1) Инды считают, что тигр гораздо сильнее слона. Неарх говорит, что он видел шкуру тигра, а самого тигра не видал, но что инды рассказывают, что тигр по величине — такой же, как самый большой конь, а быстрота и сила у него такая, что с ним нельзя сравнить никого другого: (2) когда тигр сойдется со слоном, он прыгает на голову слона и легко душит его; (3) а те, которых и мы видим и называем тиграми, в действительности — пестрые той, крупнее, чем остальные той. (4) Ну и о муравьях Неарх говорит, что муравья сам он не видал, такого именно, какой, как описали некоторые, водится в земле индов, а шкур их видел много, доставленных в македонский военный стан. (5) А Мегасфен сообщает, что этот рассказ о муравьях достоверен, что они и есть выкапывающие золото, не ради самого золота: они выкапывают под землей для себя, чтобы укрыться, как наши маленькие муравьи выкапывают немного земли; (6) но те (они ведь крупнее лисиц) и землю выкапывают в соответствии со своей величиной; а земля эта золотоносная, и вот из нее и получается у индов золото. (7) Но и Мегасфен рассказывает по слухам, и я, поскольку не могу описать ничего достовернее этого, охотно оставляю в стороне рассказ о муравьях. (8) О попугаях Неарх рассказывает как о каком-то чуде, что они водятся в земле индов, и какая это птица, попугай, и как произносит слова людей. (9) Я же, поскольку и сам много их видал, и знаю, что другие знакомы с этой птицей, рассказывать, словно о чем-то необычайном, не буду ничего. Не буду я говорить и о величине обезьян, или о том, что обезьяны у индов красивы, и о том, как охотятся на них. Ведь и об этом я сказал бы как об известном, за исключением того, что обезьяны красивы, пожалуй. (10) Неарх говорит, что и на змей охотятся, пестрых и быстрых, а величина той змеи, которую, говорит он, поймал Питон, сын Антигена, была около шестнадцати локтей; сами же инды говорят, что самые большие змеи гораздо больше этих. (11) Что касается эллинских