— Машенька, ты прости меня, пожалуйста. Я вмешиваюсь в твою личную жизнь, но очень уж тоскливыми и потерянными были его глаза, когда он узнал, что вы уехали. Его глаза — это глаза нашего Моти. По ним я и узнала, что передо мной его отец. Я назвала его Максимом, а он даже не обратил на это внимания, видно, в расстройстве забыл, что не представился. А как странно получилось, что Лилия Викторовна назвала его папочкой! Сама не знаю зачем, я дала ему ваши фотографии…

Глава 21

Позвонив отцу, Максим сказал, что на работу не выйдет. Он не мог рассказать ему о том, что не просто расстроен, а почти убит результатами своих же трудов и собирается отлеживаться на диване, зализывая свои душевные раны как побитая собака. Не мог он сознаться отцу, который всю жизнь учил его быть мужчиной, в своей слабости.

«Уж лучше бы я не нашел ее, тогда бы у меня была хоть слабая, но надежда на то, что исполнится мое желание, которое я загадал», — думал он, лежа на диване и посматривая на фотографии, которые выставил на журнальном столике.

Максим вспоминал свою встречу с директором детского сада и что-то тревожило его.

— Максим! — услышал он голос матери, входящей в квартиру. — Ты дома?

— Максим?! Откуда она узнала, что меня зовут Максимом? Что же это такое делается: вся столица знает, как меня зовут!

— Максим, сынок, это же я! Я сама дала тебе такое имя. — Наталья Борисовна с недоумением и тревогой смотрела на сына.

— Мама, это я не тебе. Меня так назвала директор детского сада, но я ей при встрече не представился, я точно это помню!

— Так ты нашел этот сад?! — обрадовалась Наталья Борисовна.

— А я уже и не рад, что нашел, — честно сознался Максим. — Собственно, я нашел Машу, но тут же снова потерял, она все время ускользает от меня.

— Максим, кто это? — Как-то странно побледнев, Наталья Борисовна смотрела на фотографии.

— Это Маша и Мотя, то есть Матвей, ее сын.

— Сын? — Наталья Борисовна широко раскрытыми глазами по-прежнему смотрела на фотографии. — Макс, где альбом с твоими детскими фотографиями, который я сама оформляла?

Максим, ничего не понимая, поднялся с дивана и на книжной полке быстро нашел альбом, о котором говорила мать. Наталья Борисовна перевернула всего две его страницы и замерла, пораженная увиденным. Затем она вынула фотографию из альбома, взяла одну фотографию со стола и положила их рядом.

— Смотри! — волнуясь, потребовала она. — Ты ничего не видишь?

— Слушай, — обрадовался Максим, — а я еще думал, что где-то видел такую картинку! Почти один к одному, только мы с тобой задуваем свечу на фоне елки, а они — на фоне какой-то беседки.

— И все? Ты больше ничего не видишь? — по-прежнему волновалась Наталья Борисовна.

— Нет, как будто… ну, фотография у них цветная… — засомневался Максим.

— Я не о том! Какое здесь число отпечаталось на фотографии? Шестое июня? Значит, Моте исполнился годик шестого июня? Дай мне твой кулон! — приказала она. — Так, двадцать третье плюс неделя, сентябрь, октябрь… — волнуясь, считала она, загибая пальцы. — Девять! Все сходится! Макс! Мотя — твой сын! — радостно сообщила она.

— Мама, этого не может быть, потому что это из серии фантастики. — От явной абсурдности материнской идеи Максим не знал, как ей возразить.

— А ты посмотри, как мальчик похож на тебя! Сравни фотографии! Прямо одно лицо, и никакой фантастики! — волновалась Наталья Борисовна. — А это? — Она потрясла кулоном. — Тоже фантастика?!

— Мама, дети, наверное, все в этом возрасте похожи…

— Макс, я тебя умоляю, поверь мне! — Она опять не дала договорить сыну. — Поверь моему сердцу и найди моего внука! Я хочу его видеть!

— А если это не твой внук, то есть не мой… сын?

— Так позвони Маше и спроси ее об этом!

— Каким образом? Как ты себе это представляешь? Маша запросто может сказать, что не знает меня. Разве такие вопросы решаются по телефону? — Максим пытался остудить пыл матери своими сомнениями.

— Я не хочу вмешиваться в твои личные дела, но мой внук — это уже не только твое личное! Согласись и сделай хоть что-нибудь, чтобы успокоить меня! Зачем-то же ты искал Машу?! — Наталья Борисовна почти перешла на крик.

— Обсуждение злободневных вопросов закончилось потасовкой? — смеясь, вошел в квартиру Анатолий Семенович.

— Толя, сядь и выслушай меня, пожалуйста, — почти жалобно попросила его Наталья Борисовна.

Вместе с отцом ее слушал и Максим. Приводимые ею доводы не казались ему теперь такими уж фантастическими. Отец долго молчал, пристально вглядываясь в фотографии.

— Макс, ты же хотел найти Машу, вот и доведи дело до логического завершения, — вздохнув, предложил он. — Слетай в Сибирь, интересное кино может получиться! Ты не находишь?

Самолет набрал высоту и взял курс на Западную Сибирь.

«Меня скоро будут приветствовать здесь как постоянного пассажира, — думал Максим, собираясь заниматься этим всю дорогу. — Да, слишком все фантастично складывается. На то чтобы что-то понять, разобраться в том, что накрутила жизнь, мне не хватит даже самого длительного космического полета».

Согласившись с отцом в необходимости проведения рекогносцировки на местности, Максим перед вылетом, по словам отца, должен был провести разведку боем из собственной квартиры. Он даже хотел ему лично в этом помочь, но Максим справился сам, потому что к телефону подошла Наталья Николаевна. Именно у нее Максим решил уточнить, дома ли Маша.

— Максим, как я рада, что вы позвонили! Я должна была поблагодарить вас, но номера вашего телефона у меня не было. Как быстро вы ее нашли! Большое вам спасибо за Машу. Я просто счастлива! Маша с Мотей сейчас гуляют, а то она бы сейчас сказала вам то же самое! — радостно сообщила ему Наталья Николаевна. — Но они с минуты на минуту должны вернуться!

Максим собрался было оспорить свою роль в процедуре возвращения Маши, но когда услышал о ее возможном скором возвращении с прогулки, быстро попрощался.

«Я боялся звонить, боялся, что к телефону подойдет Маша. Я не знал бы, что ей сказать. Я не знаю, что сказать ей при встрече. Если бы мы встретились на следующий день после той фантастической ночи, я бы, наверное, смутился, но нашел в себе силы улыбнуться и сказать самые банальные слова приветствия. Сейчас же, сбитый с толку своим возможным отцовством, я не смогу произнести даже их. Интересно, наш самолет никто не собирается угнать в какие-нибудь Эмираты? — Максим вздохнул и на