за мной, почти изучает, как будто пытается понять, издеваюсь я над ним или нет.

— Ты права… Но в моем мире мои проблемы, как правило, связаны с тем, от чего ты бежала.

— Значит, твои проблемы в мужчинах, которые избивают женщин до полусмерти ради забавы, а затем заставляют их поверить, что это их собственная вина? — Я приподнимаю бровь, глядя на него, наблюдая, как сжимаются его кулаки и подергивается челюсть.

— Нет, но политика и сопутствующая ложь или насилие и кровь — это не то, во что ты должна погружаться больше, чем ты уже погрузилась. — Его голос резок, полная противоположность дразнящему тону, который был у него незадолго до этого, и я немного отстраняюсь. Не хочу слишком сильно его провоцировать. Возможно, раньше он не причинял вреда женщинам, но я на собственном горьком опыте убедилась, что люди способны на многое, о чем они и не думали, что когда-нибудь совершат.

— Почему бы нам не сменить тему? Ты голодна? — спрашивает он, удивляя меня. — Я дал Карлосу выходной, потому что мне захотелось приготовить.

— Ты готовишь? — Спрашиваю я, шокированная, хотя и не знаю почему. На самом деле я его совсем не знаю.

Он тихо хихикает.

— Да, мне нравится. Приготовление пищи успокаивает меня. Моя мать научила меня готовить, несмотря на мое традиционное воспитание, она поклялась, что мы с братом не будем такими бесполезными, как мой отец, что мы не будем обузой для женщин, которых, как она надеется, мы в конце концов сделаем своими женами.

— Похоже, она хорошая мама.

Он задумчиво улыбается.

— Да, ты, вероятно, столкнешься с ней здесь, теперь, когда она вернулась из своей поездки, но ее календарь встреч более заполнен, чем у голливудской светской львицы, — так что, возможно, нет.

Я хихикаю над его описанием, картинка в моей голове совсем не такая, какой я представляла его маму на самом деле, но его описания достаточно, чтобы представить кроссовер Ruby Wax и Paris Hilton, и я знаю, что никогда не выкину этот образ из головы.

— Ты готовишь? — спрашивает он, прикасаясь к панели на стене, выключая музыку и приглушая свет.

— Бывает, — говорю я, пожимая плечами. — Я никогда не была лучшей в этом, но я справляюсь.

— Хорошо. Ну что, иди прими душ и встретимся на кухне через полчаса? — спрашивает он, жестом приглашая меня подняться по лестнице впереди него.

Я улыбаюсь, удивленная тем поворотом, который принял этот день.

— Звучит заманчиво.

Он ждет внизу лестницы, пока я не поднимусь наверх, прежде чем направиться в свою комнату, полагаю, чтобы самому принять душ, поэтому я поднимаюсь наверх в свою комнату, иду прямо в ванную и включаю душ. Я мельком смотрю на себя в зеркало и корчу гримасу.

Свекольно-рыжая, волосы гладкие, но все еще торчат в разные стороны, несмотря на мой конский хвост.

Что за зрелище.

Не обращая на это внимания, я быстро принимаю душ, промываю и кондиционирую слипшиеся от пота волосы, прежде чем быстро высушить их и снова одеться.

Осталось три минуты.

Босиком я сбегаю вниз по лестнице и нахожу Мейера уже на кухне, он засунул голову в холодильник, а столешница в изобилии уставлена едой.

— Мы готовим для целой армии?

Он отрывается от холодильника, чтобы посмотреть на меня, и я улыбаюсь, надеясь, что поддразнивание было воспринято должным образом. Когда он улыбается в ответ, выглядя намного веселее, чем раньше, я быстро вздыхаю с облегчением.

— Я не умею готовить для маленького количества гостей, — говорит он мне. — У нас всегда был полный обеденный зал, поэтому я научился готовить для широких масс. Теперь, если я попытаюсь уменьшить порцию, вкус не получается прежним.

— Логично, — говорю я, вытаскивая табурет из-под прилавка и усаживаясь на него. — Что мы будем готовить?

— Ничего особенного. Я имею в виду курицу и брокколи альфредо с запеченным чесноком и моцареллой, чесночный хлеб, гарнир и, конечно, вино. — Он смотрит на меня почти неуверенно, но моя улыбка становится шире.

— О, точно ничего особенного, — поддразниваю я. — Гораздо лучше, чем ”Читос" или еда на вынос, которой я питалась.

Он закатывает глаза в ответ на этот намек, и я не могу не задаться вопросом, сколько ему лет. Когда мы приехали сюда, у него был такой вид, что я думала он намного старше меня, но сейчас, он кажется моложе, более непринужденным, и я начинаю сомневаться даже в том немногом, что, как мне казалось, я о нем знала.

— Ты умеешь готовить курицу в технике баттерфляй? — спрашивает он, глядя на меня.

Я киваю.

— Не скажу, что я, типа, лучшая в этом, но могу. Почему именно эта техника?

— Потому что так оно лучше готовится на медленном огне и получается нежнее, — объясняет он, передавая мне все необходимое, и я принимаюсь за работу, выполняя его просьбу, пока он варит макароны, нарезает брокколи, грибы и начинает готовить соус. Он рассказывает мне обо всем, что делает, прежде чем взять у меня курицу, обжарить ее до румяной корочки и добавить в кипящий соус.

Наблюдать за тем, как он готовит, завораживает. Даже когда он срезает верхушку чеснока, заворачивает его в фольгу, прежде чем смазать маслом и солью, а затем поместить в духовку, мне трудно оторвать от него взгляд.

— Почти готово. Теперь самое важное, — говорит он, подмигивая мне. — Вино.

— Ах, но, конечно, мы не можем забыть о вине.

Он открывает то, что я приняла за низкий шкафчик, но это оказывается винный холодильник, и достает оттуда бутылку белого.

— Шардоне идеально подойдет к этому блюду, — бормочет он, открывая бутылку, затем берет два бокала, наливая немного, прежде чем передать мне.

Я делаю глоток, позволяя легкому сухому вкусу растекаться по языку. Я не большая любительница вина, но могу оценить хорошую бутылку.

— Мне оно нравится.

— Хорошая девочка, — говорит он с блеском в глазах, прежде чем налить мне еще, пока я ерзаю на стуле.

Порхая по кухне, он достает буханку хлеба Бог знает откуда и разрезает ее пополам, прежде