этаже я развернула Пашино послание. М-да… Его извиняет только то, что он писал в темноте. Даже если бы «Светочка» забрала записку, хрен бы, простите, она что-то внесла в свой телефон.

— Вот, он даже не пытается скрыть, что он доктор. — Я показала каракули Женьке. — Видишь этот почерк? Ты хоть слово понял?

— Да, понял, за много лет привык уже. В детстве записки друг другу писали в школе. Причем меня учительница наказывала, а его нет. Как можно ругать за текст, который непонятен?

Я засмеялась. Затем остановилась и взяла его за руку, чтобы он тоже притормозил.

— Что?

— Жень, а мы сильно, ну, поругались?

Он улыбнулся.

— Я бы сказал, поругались, но несильно.

— Тогда тебя можно поцеловать?

— Безусловно!

Через две минуты мы, улыбаясь и держась за руки, как какие-то пятиклассники, пошли в свой номер и вскоре обнаружили сюрприз. Дверь заперта, а часть наших вещей валяется в коридоре. В том числе Пашина раскладушка почему-то.

Логинов забарабанил в дверь.

— Пахан, открывай! Что за шуточки!

— Не открою! Я не хочу с вами жить!

— Вали сам! Это наш номер!

— Теперь это мой номер!

И все в таком духе. Короче, сдавшись, Женька предложил погулять. Мол, Павел скоро оттает и пустит нас в наш собственный, оплаченный нами номер. Слава богу, Женькина джинсовка и мой плащик валялись на собранной раскладушке.

Когда мы проходили стойку в вестибюле, Женька предложил:

— Можешь телефон зарядить пока. Наверняка тут имеются разные провода и адаптеры.

— Мой телефон остался в номере!

— Что?

— А зачем он мне с десятью процентами? Тем более я в тот момент больше за тебя переживала, чем за смартфон.

— М-м, как приятно!

Легкий сумрак с любовью коснулся «Купринской усадьбы». Серый памятник, хоть и различимый в полутьме, уже не давал никаких намеков на то, в чью честь он здесь обитал. Тюльпаны, романтично подсвеченные снизу круглыми фонарями, собрали свои желтые и красные головки в узкие тугие бутоны. Подул коварный пронизывающий ветер. Почему коварный? Потому что ты думаешь, что уже почти лето и он не нанесет вреда, а потом — хлоп — и ты простужен, валяешься в постели в плохом самочувствии и получаешь какие-то копейки ввиду больничного, который вроде как оплачивается, а вроде как и не совсем (хитрые работодатели всегда придумают, как это устроить).

— Замерзла? — Женька обнял меня. — Пойдем в номер?

— В запертый? — хихикнула я.

— Я его заставлю открыть. Если надо, дверь снесу.

— Ага, а потом платить заставят за попорченное имущество.

Мы немного постояли на крыльце в молчании, созерцая, как легкие светло-серые сумерки быстро трансформируются в тяжелые и темные.

— Кто это? — спросил Женька, глядя в сторону.

Я посмотрела туда же. Высокая сутулая фигура бодро чапала в нашу сторону.

— По-моему, это Шутов!

Так оно и оказалось. Поравнявшись с нами, он нервно заговорил:

— Что там с Верой? Ее отпустили?

— Нет, — ответили мы одновременно, а Женька с подозрением добавил: — А почему должны были отпустить?

— Потому что она ни в чем не виновата! То есть виновата, конечно, она обманывала людей, но никого не убивала!

— С чего вы так решили?

— С того, что она не похожа на убийцу! Вы ее видели? Титов здесь? — без перехода задал он новый вопрос. — Надо сказать ему, пусть отпустит.

— Нет, он не здесь, и что за наивный бред вы несете? У них есть двое суток, чтобы предъявить ей обвинение, — объяснил профану Логинов, — если да, то ее переведут в СИЗО, если нет, то выпустят. А прошли только сутки.

— Ясно, ясно… Сутки… — Олег помолчал, потом резко вывалил на нас свои проблемы (как делал уже неоднократно): — Видите ли, у меня клиент назрел серьезный. Из тех людей, которым не отказывают! А для спектакля мне нужна Вера!

Я решила ему напомнить:

— Вы еще недавно клялись, что не знали о спектакле, что верили в призрака, а теперь что изменилось?

— Теперь… — эхом отозвался он. — А что я сделаю теперь? Место обретает популярность, мой телефон передают из рук в руки, как я теперь скажу?..

— Мы вам в этом помочь не можем, — строго сказал Женька. — Даже если мы все будем петь в уши следователю о том, какая Вера хорошая девочка, это ничего не изменит, уверяю вас. Если бы дела так просто раскрывались… — Женька недвусмысленно замолчал, мол, сами понимаете, что тут говорить.

Разговор завершился, мы вконец замерзли (я во всяком случае), но мы даже не успели войти в двери гостиницы, как в нашем направлении, отделившись от вечернего плотного потока машин, резко поехал темный седан и через пару мгновений притормозил прямо у крыльца. Из него вышел Титов.

— Здравствуйте, вас я и ищу.

— Нас? — спросили мы с Женькой хором.

— Нет, Олега Дмитриевича.

— Я вас сам тут ищу! — с гордостью ответил он, но почему-то не стал предъявлять претензии, хотя нам все уши успел прожужжать. — А почему вы меня ищете?

— Потому что ребята в компьютерном отделе отсмотрели все записи с камер вашей гостиницы в нужное время. Видно, как вы бежите из нее аккурат в момент убийства.

— Что значит аккурат в момент убийства? — Шутов перешел на писк.

— То, что мы довольно точно сумели его установить.

— Я не от убийства бежал, у меня экскурсия закончилась! И я не виноват, что это время совпало со смертью какой-то бабы!

— Насколько я знаю, экскурсия закончилась за час до момента причинения смерти и за два часа до обнаружения тела свидетелями. Подтвердите мои слова, — обратился он к нам.

Мы кивнули.

— Я чай пил в фойе! Спросите у Михаила! В фойе же есть камера?

— Нет, камера есть на крыльце и в коридорах каждого этажа. Та, что была в фойе, сломалась, и вы это, скорее всего, знаете, если бываете здесь часто.

— Я не знаю! И не должен, понятно?! — Олег пищал все громче и все истеричнее. Мне даже стало его жалко. — А Михаил меня ненавидит, понятно? Он специально не стал говорить, что у меня есть алиби!

— Хорошо, пройдемте в какое-нибудь помещение для разговора и все аккуратно запишем. — Титов начал разговаривать с ним, как с ребенком. Видимо, оперативники и следователи проходят какую-то подготовку, связанную с психологией. Он сразу раскусил, что за типаж перед ним, и вспомнил приемлемую схему поведения для конкретного такого психотипа людей.

— Не хочу я с вами разговаривать! Дайте другого человека!

— Вы можете разговаривать со мной здесь и сейчас, или я вас вызову повесткой. Только будьте готовы объяснить потом, почему отказались давать показания здесь. Вас пока ни в чем не обвиняют, и это выглядит подозрительно.

Мы вчетвером зашли в фойе. На удивление, нас там ждал Павел. Соскучился уже! И дня не