понадобилась. Разводить огонь без дров, создавать воду из воздуха, летать. Джинхэй Вейшенг заметил, что она стала приходить на тренировки вместе со всеми, поговорил с учителем, и тот разрешил ей обучаться.

Сяо Тун в своем рассказе сбивалась и возвращалась снова к началу. Когда ее привели в клан, ей выделили комнату, слуг и платья, подобных которым она никогда раньше не видела. Джинхэй Вейшенг почти не общался с ней. Он мог поздороваться, заметив ее в доме, но в целом вел себя как чужой, а не как будущий муж. Сяо Тун же свою помолвку приняла как должное: ей все равно некуда было возвращаться, в клане ей нравилось, было интересно, а будущий муж казался ей не лучше и не хуже прочих. Что хорошего в том, чтобы быть хозяйкой клана, она не очень понимала, но принимала это как нечто далекое.

Итак, ее начали тренировать. Она успевала и осваивать домашние дела – все равно она только училась, – и в основном все делали за нее.

Даже сейчас Сяо Тун не очень представляла, что должна была делать как хозяйка клана. Сидеть у окна и ждать супруга с войны? Собирать цветочные композиции или ароматные саше? Шить? Наряжаться? Все это казалось ей очень скучным. А вот то, чем занимались наследники, – очень интересным. От этого веяло приключениями, неизвестными местами. С возрастом изученная вдоль и поперек территория резиденции и близлежащих деревень стала казаться ей маленькой.

Когда Сяо Тун подошла к будущему супругу, которого все еще немного побаивалась, и попросила взять ее с собой в следующее путешествие – тот обрадовался.

Вейшенг явно выбивался из ряда глав Джинхэй, во всяком случае, в аспекте выбора жены. Слабая девочка, которая будет лишь украшением двора, не была ему интересна. Он с самого начала рассмотрел, на что способна Сяо Тун, забрал ее и не разочаровался. Он не подсказывал ей учиться магии – она сама это выбрала. Не предлагал ей путешествовать – она так же попросилась сама.

Более того, нередко Джинхэй Вейшенг шел наперекор отцу. Глава клана не знал, сколько позволено будущей хозяйке. Он был человеком, который не замечал ничего, что ему было неважно. Нынешняя хозяйка клана знала, что Сяо Тун растет не просто супругой, а заклинателем, глава же думал, что девочке становится скучно, когда ее друзья уходят тренироваться, и она лишь подражает им.

Как-то главе клана показалось, что будущая невестка ест слишком много и уж тем более много сладкого. Он приказал урезать порцию. Джинхэй Вейшенг не заступился за нее, не перечил отцу, но после этого стал брать на кухне дополнительную порцию и приносить Сяо Тун, оставлял на подоконнике ее комнаты, не решаясь заходить.

Однажды глава клана узнал об этом, устроил скандал, перетряхнул всех слуг, чтобы узнать: «Кто же желает, чтобы наследник женился на свинье?!» И только тогда узнал, что сам сын пошел против его воли. Надо сказать, Сяо Тун и сама только после этого скандала узнала, кто не оставлял ее голодной и без сладкого. Джинхэй Вейшенг тогда сказал лишь: «Она должна быть выносливой», и отец не стал возражать. До этого он до ужаса пугал слуг, но собственному сыну перечить не стал.

Много позже Сяо Тун поняла: она была собственностью сына. Поэтому, даже если отец не одобрял его действий, он не мог в это соваться, раз Джинхэй Вейшенг был против. А также поняла, насколько она зависит от воли будущего мужа. Подрастая, она чувствовала себя свободной. Но лишь потому, что шла по намеченному наследником пути.

Когда она попросилась в путешествие, Джинхэй Вейшенг взял с собой ее и младшего брата. И в дальнейшем Сяо Тун никто не отказывал.

Глава клана злился, но лишь на то, что наследник таскает за собой будущую невесту, как любимого коня, словно ни на день расстаться с ней не может. Для него это не укладывалось в картину мира, в которой будущая супруга сына – не самая большая ценность и с ней не жаль расстаться.

На соревнованиях на Ланфэне Джинхэй Вейшенг взял Сяо Тун в напарники, отдал ей выигранное оружие: для него оно не представляло ценности. Они больше общались, и могло показаться, что все складывается замечательно. Но…

Сначала Сяо Тун брали на простые выезды. Просто на обход границ, военные сборы. Потом стали брать и на более серьезные задания. Сяо Тун не уступала в умениях остальным заклинателям из клана, была почти наравне с большинством. Но большинство допускали до разоренных деревень, чтобы осмотреть трупы и понять, на кого будет охота. Большинству разрешали лезть в логово чудовищ. Большинству никто не запрещал сражаться с демонами и монстрами. А Сяо Тун запрещали! Как только появлялось что-то серьезное, ее отодвигали назад. Она и правда была словно простым украшением: когда в лагере рассказывают страшные истории у костра, готовят, тренируются, она могла в этом участвовать. Но от битв и ужасов ее отодвигали. Мягко, но все же было неприятно. При этом она тоже была обучена магии и по возрасту уже догнала некоторых адептов. Тогда Сяо Тун перестала подчиняться будущему супругу. Он говорил: «Нельзя, подожди нас в лагере», но она все равно шла туда, куда ей запретили.

Как знать, что бы девушка сделала, если бы не эти запреты. Возможно, решила бы, что ей и в самом деле не нужно видеть растерзанные тела или мертвых детей. Ей, может, и смотреть на это не хотелось совсем, но, если другим было можно и только ей, по непостижимым причинам, нельзя, она обходила это «нельзя», пусть даже оно исходило от мужа, а не главы клана. Тогда Вейшенга и стало огорчать ее поведение. Тогда и начались конфликты.

До этого Сяо Тун даже думала, что ей повезло. Ее будущий супруг поддерживал ее, защищал и потакал ее, как ей казалось, желанию быть сильной, не изображать слабую и покорную. Однако выяснилось, что разрешали ей только до той черты, которую для нее определил Джинхэй Вейшенг. Устав от всевозможных «нельзя» и «зачем ты лезешь, если я запретил?!», Сяо Тун высказалась как-то, что хотела бы отправиться в путешествие одна. В конце концов, она часть клана и может, как и его адепты, брать одиночные задания.

Сяо Тун никогда не лезла на рожон, всегда была аккуратна и не попадала в большие неприятности. Во всяком случае, спасать ее никогда не приходилось.

Очень долгое время размолвки были только между ними двоими. Слышали их только слуги и вездесущая хозяйка клана. Непоправимое случилось, когда Сяо Тун повысила