израненные; у одной девушки, сестры офицера, выжгло взрывом оба глаза и изуродовало лицо, несколько солдат также лишились зрения; многим поотрывало руки и поломало ноги.

Кому это было нужно? Полз слух, что сейчас же вслед за взрывом последует атака красных, что взрыв, как подготовка к ней, произведен социалистами… Были высланы патрули и дозоры, вызвана из города воинская часть. Закипела работа по приостановке и очистке пожарища.

Кто сделал, на ком вина, что за причина? Все эти вопросы не удалось выяснить точно. Упорно держался слух, что злодеяние, – погибло и пострадало несколько сот человек, – что взрыв был произведен эс-эровской боевой ячейкой.

Возможно, недаром эти приверженцы новой религии ненависти, социализма, своим знаменем взяли ярко-красный цвет, цвет страдания, разрушения и смуты. Кровь и огонь…

Через два дня, взяв всех раненых, наш эшелон двинулся дальше и вечером 3 января 1920 года подошел на станцию Минино, последняя остановка перед Красноярском. Здесь мы узнали, что в городе произошло «углубление» новой революции, что фактическими господами сделались большевики, что печальный герой генерал Зиневич, «сын рабочего и крестьянина», арестован и посажен в тюрьму. Чем-то не угодил!

Было решено брать Красноярск с боем, на следующий день с утра. Действиями должен был руководить командующий 2-й армией генерал Войцеховский. Сначала все шло успешно. Наши части повели наступление на железнодорожную станцию, ворвались в нее, но вдруг неожиданно появился броневой поезд с красным флагом. Наши передовые роты повернули и начали отходить. Это подбодрило красных, которые перешли в контратаку. Наступление не удалось и было отложено.

На следующий день подтягивались новые части 2-й армии; удалось войти в связь и с 3-й армией, выход которой к Красноярску ожидался через сутки. Штаб главнокомандующего решил выйти из поезда, перейти из вагонов на сани.

Жалко, что это было сделано так поздно. Во-первых, такой переход никогда не удается гладко сразу, всегда требуется три-четыре дня, чтобы все утряслось, чтобы заполнить все недочеты, во-вторых, служба связи и штабная ведется из походной колонны совершенно иначе, к чему надо также приспособиться, в-третьих, необходимо время, чтобы втянуть силы людей и особенно лошадей.

Разместившись на санях, неумело, еще не по-походному, с массой лишних вещей, под охраной Екатеринбургской учебной инструкторской школы полковника Ярцова, двинулся штаб главнокомандующего походным порядком. К вечеру пришли и остановились на ночлег в дер. Минино, северо-западнее города Красноярска.

Ночью в эту же деревню приехал генерал Войцеховский; составился военный совет. В результате мнение командующего 2-й армии восторжествовало, и генерал Каппель отдал приказ армиям двигаться дальше на восток в обход Красноярска; города решили не брать, так как гарнизон его усилился, подошел со своими полками с юга Щетинкин; виделась такая угроза: если новая попытка взять Красноярск не увенчается успехом, белые войска попадут в положение безвыходное, между наседавшими с запада красными и бандами Красноярска. Решено было обходить город с севера.

6 января на рассвете наша небольшая колонна начала вытягиваться на дорогу, которая ведет из Минина на село Есаульское, переправу через Енисей. Дело в том, что, хотя стояла зима, все же необходимо было двигаться только на переправы: на север от Красноярска по обоим берегам реки тянутся высокие горы, несколькими грядами идут оне, представляя серьезные преграды; часто попадаются между ними глубокие овраги; берега Енисея также очень крутые и обрывистые, в большинстве недоступные коннице и обозам.

В морозном тумане зимнего утра медленно подвигались длинные вереницы саней. Долгие, почти бесконечные остановки, – в одну колонну вливались новые подходящие обозы. Теперь вместе с штабом шли части 2-го Уфимского корпуса, 4-я и 8-я стрелковые дивизии и 2-я кавалерийская.

Дорога чем дальше, тем делалась все труднее. Лошадям тяжело было ступать и тащить сани по размолотому, перемешанному с землей, сухому снегу. Частые, неопределенные по времени остановки утомляли еще больше. Сознание у людей как-то притуплялось и от мороза, и от этих остановок, от полной неопределенности впереди… и от неуклюжих сибирских зимних одежд, в которых человек представляет собой беспомощный обрубок.

Туманное предрассветное утро перешло незаметно в серый зимний день. Около десяти часов снова остановка. По колонне передается приказание обозу остановиться на привал, а школе Ярцова и 4-й дивизии идти вперед.

Оказалось, что все дороги к северу от Красноярска были заняты сильными отрядами красных. Завязались бои. Выбили наши красных из одной деревни, в это время начинается пулеметный обстрел со следующей гряды гор. Надвигались в то же время и отряды противника с запада. Большевицкая артиллерия, выдвинутая от Красноярска, начала обстреливать наши колонны с юга. Враг оказался всюду, каждая дорога была преграждена в нескольких местах. Шел не бой, не правильное сражение, как это бывало на фронте, а какая-то сумбурная сумятица, – противник был всюду, появлялся в самых неожиданных местах.

Армия, представлявшая огромные санные обозы, – так как пехота вся к этому времени ехала в санях, – заметалась. Тучи саней неслись с гор обратно на запад, попадали здесь под обстрел большевиков и поворачивали снова – кто на север, кто на восток, кто на юг, к Красноярску.

Большевики и мятежные войска из Красноярска высылали к нашим колоннам делегатов с предложением класть оружие, так как «гражданская война-де кончена». Нашлись среди белых легкомысленные части, которые поверили этому, не сообразили, почему же сами красные не кладут оружия, …и сдались. Тогда комиссары стали высылать навстречу нашим новым колоннам этих сдавшихся белых солдат; толпами выходили они с криком:

– «Война кончена, нет больше нашей армии! Кладите оружие!»

Многие клали. Два Оренбургских казачьих полка сдали винтовки, пулеметы, шашки и пики; после этого вышел комиссар к безоружным полкам с такими словами:

– «Ну а теперь можете убираться за Байкал, к Семенову, – нам не нужно таких нагаечников…»

Зачесали казаки в затылках; их манила другая перспектива – вернуться в свои станицы, к своим семьям, хозяйству, двинуться из Красноярска на запад. Пришлось же снова поворачивать на восток. И, опять обманутые социалистами, шли казаки дальше тысячи верст на своих маштачках, безоружные.

Но далеко не все попадались на удочку. Многие части дрались. Целый день продолжались бессистемные беспорядочные стычки вокруг Красноярска. Дробь пулеметной и ружейной стрельбы трещала во всех направлениях. На пространстве десятков верст творилось