Мужчины расселись за овальным столиком, устланным белоснежной скатертью с черными изящными узорами. Марта поставила перед ними поднос с глубокими тарелками, наполненными дымящейся румяной выпечкой. От запаха у мистера Петерсона заурчало в животе, будто внутри у него был спрятан маленький дремлющий львенок, который только что проснулся и оповестил всех присутствующих здесь о своем пробуждении.

— Да вы проголодались, — заметила Марта, наградив мистера Петерсона лукавым взглядом. — Весь день работаете…

— Да уж, приходится быть там, здесь. Все письма да газеты…

Миссис Саливан передала кружки с горячим ароматным чаем, а затем, сбросив с себя передник, тоже села за стол.

— Угощайтесь, — распорядилась она, подвигая к центру стола поднос.

— Благодарю, Марта, — сказал мистер Петерсон и взял один крендель с маком. — А Катрин? Она не спустится к нам?

— Эта прохвостка уже успела стащить несколько булочек с джемом перед вашим приходом, — отмахнулась Марта. — Она налопалась. Теперь будет играть в куклы в своей комнате, пока не надоест. Однако с ней всегда нужно держать ухо в остро! Наверняка улучит момент, чтобы увести вас из нашей компании и усадить за инструмент! — миссис Саливан залилась смехом.

Мистер Петерсон довольно хмыкнул и откусил сразу половину от кренделя. Сделал большой глоток чая.

— Роджер, — сказал он, поглядывая мимо его плеча в окно, из которого виднелся дом Стивенсов. — А что, соседи куда-то отправились? Я хотел было заглянуть к Стивенсам, но мне показалось, что сад, да и дом пришел в какое-то странное запустение. Даже гирлянды с Рождества не сняты? Газон не стрижен, на веранде мусор…

— Вчера я видел Гарри Стивенса, — ничуть не удивившись вопросу мистера Петерсона, ответил Роджер. — Он как обычно вернулся с работы в пять часов вечера. Признаюсь, вы правы по поводу большого беспорядка в их владении. Я как-то намекнул на эту неряшливость с их стороны, но Гарри мне не ответил. Посмотрел на меня, будто первый раз видит, затем неловко махнул рукой и стесненной походкой, словно у него болят колени, отправился в дом.

— А я часто вижу его мать, старуху Стивенс, — присоединилась к разговору Марта, помешивая ложечкой в фарфоровой чашке. — Она любит проводить время у окна. Вот там, справа, видите большое окно? Кажется, это гостиная. Там занавеска отдернута, вот старуха и глядит оттуда. Но я не замечала, чтобы она выходила на улицу. Хотя, нет! — вдруг воскликнула она. — Как-то раз я наблюдала ее в саду. Но она показалась мне… какой-то хворой что ли. Она постригала секатором розовый куст, но движения ее были странны. Она орудовала инструментом в некой меланхолии, щелкая секатором где попало. Знаете, такое состояние бывает, когда очень сильно переживаешь о чем-то, и уже нет никакого дела до того, что происходит вокруг, что ты делаешь и зачем все это. Потом она так же отрешенно повернулась и скрылась в доме. И вновь появилась у окна без движения.

— А что, если у них и правда, стряслось какое-то горе? — запереживал вдруг мистер Петерсон. В этот момент в саду Селиванов закачались плодовые деревья от налетевшего порыва ветра. По кухонному стеклу заморосил мелкий-мелкий дождик. — Ну вот, дождь, — опечаленно произнес он.

— Еще у них есть собака, — продолжал Роджер, — но я давно не видел, чтобы ее выгуливал кто-то. Может быть все дело в ней? Издохла?

— Нет-нет, — покачала головой Марта. — Я совершенно уверена, что несколько дней назад слышала ее лай. Правда он был не таким уж и радостным, но не всегда же у этих глупых собак прекрасное расположение духа, не так ли?

Мистер Петерсон взял еще одну булочку и, не донеся ее до рта, задумчиво произнес:

— Кажется, у Гарри есть дочь? Она примерно одного возраста с Катрин… Я приносил открытку перед Рождеством на ее имя. Да, Молли Стивенс.

— Об этом лучше спросить у Катрин, — предложила Марта, допивая чай. — Они ходят в одну и ту же школу. Молли на год старше нашей малышки. Ей восемь, а Катрин семь.

— Кстати, сразу после Рождественских праздников на работе с Гарри стали происходить странные дела, — вспомнил Роджер, хлопнув легонько себя по лбу. — Он же водил погрузчик на громадных складах, выгружал большие поддоны с разными товарами. В январе он въехал на нем в стеллаж, заставленный полетами и коробками. На первый раз он отделался штрафом. Вскоре он разгромил еще несколько таких стеллажей, причинив немалый убыток компании. Поговаривают, что в тот момент он был настолько спокоен и занят своими мыслями, как будто ему купили большой, сладкий леденец на городском празднике и усадили на первый ряд перед театральной сценой. Теперь он должен выплатить большую сумму за испорченный товар. Пару месяцев назад его перевели в отдел разгрузки всякого мелкого товара вручную, где дела у него заметно пошли на лад. Но с ним никто не разговаривает. Я слышал, от него дурно воняет, — понизив голос, добавил Роджер. — Не к столу сказано… кажется, он не моется…

Марта брезгливо окинула взглядом мужа, как будто это он давно не мылся. Но ничего не сказала. С верхнего этажа раздался громкий стук, на который мистер Петерсон отреагировал моментально — от неожиданности он пролил себе на брюки чай.

— Ах, это Катрин балуется! — всплеснув руками, заохала Марта и схватила со стола салфетку. — Прошу простить ее громкие игры, мистер Петерсон, — с молящим взором обратилась она к почтальону, протягивая салфетку. — Надеюсь, вы не ошпарились?

— Все в полном порядке, — уверил ее мистер Петерсон и промокнул мокрое место на брюках. — Кстати, о Гарри… Не его ли прозвали грязнулей Гарри? В городе судачат о…

— Ты правильно все понял. Это Гарри Стивенс получил такое прозвище, — кивнул Роджер. — Вот только не могу припомнить с каких пор они стали такими… другими что ли, странными… Нужно вспомнить, — он задумчиво постучал пятерней по столу, слизывая с губ капельки джема. — Вот оно! Перед самым Рождеством мы с Мартой встретили Гарри и Молли в супермаркете на семнадцатой авеню, помнишь, дорогая?

— Верно, верно, — подтвердила та.

— Так вот, — продолжал Роджер. — Гарри приглашал нас на праздник. Хвалился, что купил какую-то рыбу-деликатес. Китайская, кажется? Не помню…

— Японская, милый, — поправила его Марта, разглаживая сбившийся воротничок на своем платье рукой.

— Фуга! Еще он сказал, что она очень вкусная. Правда, ядовитая… Ее принято готовить по специальному рецепту, чтобы вывести яд. Не могу сказать точно, шутил ли он? Лицо его было серьезным. В общем, мы с Мартой были вынуждены отказаться от приглашения, потому Рождественские выходные у нас были уже распланированы. Мы всей семьей отправились к моей сестре в Брантненд и гостили у Джины с неделю. Вернувшись, я как-то совсем позабыл о соседях, не виделся с ними и не общался. Представь, Митч,