Боль сменилась на некоторую опустошенность и отстранённость, словно это не я с трудом держал глаза открытыми, а кто-то другой смотрел на происходящую жуткую сцену.

Из образовавшейся раны сильным потоком хлынула кровь. В отчаянии, девушка быстро подняла с пола обломок костяного шипа Дегустатора, поднесла ко мне, закатала рукав мантии.

— Что... ты... делаешь?.. — медленно, с болью в голосе спросил я. Какой бы ни был у неё план, я этому помешать не смогу при всём желании.

Ним тяжело дышала, глядя на меня своими яркими изумрудными глазками. В ее глазах была безысходность. Она как никто могла оценить степень угрозы, исходящий от монстра, с хрустом пожирающего студентов.

— Люци... прости меня за это! Я столько всего хотела тебе сказать... Прости! Это единственный выход!

Девушка сжала обломок шипа, начала чертить на тыльной стороне правой ладони знакомый для всех демонов символ — пентаграмму контракта.

— Не смей... Только не ты... — с надеждой взмолился я.

— Так надо... — безутешно продолжала девушка.

Для Ним всё оказалось довольно просто: если не убить чудовище сейчас, оно потом сожрёт всех, до кого дотянется. Одна её душа — в обмен на бесчисленные.

Ним болезненно корчилась, пока вырезала на себе символ. Когда закончила вырезать заветный круг с тремя шестёркам в центре, отбросила осколок, коснулась цифр тремя пальцами левой руки и чётко произнесла:

— Я, Син де Ним из рода Лазурного Древа! — голос звучал торжественно, как на важной церемонии, но от и до пропитан грустью.

— Остановись, прошу тебя... — я понял, что она хочет сделать, едва увидел до боли знакомую пентаграмму. В сложившейся ситуации никак не мог остановить её, не придумал альтернативного решения. Сам был жив лишь потому что Дегустатор отвлекся.

— Взываю к демону Люциферу Деннице Пятнадцатому!

— Пожалуйста... — я не мог смотреть на это, слёзы сами выступили из глаз.

— Вверяю свою душу! Исполни моё сокровенное желание!

Моё тело, подобно марионеточной кукле, само поднялось, невзирая на смертельную усталость и раны. Кажется, волшебный стимулятор Матиаса давно перестал действовать. Я воспарил пред эльфийкой со слезами на глазах, губы сами говорили за меня против воли, такова сила контракта:

— Люцифер Деница Пятнадцатый явился на твой зов. Уверена ли ты в своём желании? Является ли оно искренним, не последует ли за ним сожаления?

— Да, — сквозь силу ответила девушка.

— Каким будет твоё желание, Син де Ним из рода Лазурного Древа? — я говорил чётко и беспристрастно, в то время как внутри меня царила буря эмоций. Понимаю, что своими руками забираю душу Ним, отправляю на новое перерождение, новую жизнь. И хоть я понимаю её волевой поступок... здесь, в Аду, я буду обречен на очень долгое одиночество... После неё останется глубокая рана на сердце.

Если б только я мог... поменяться с ней местами — сделал бы это без раздумий!

— Желаю, чтобы Люцифер Деница Пятнадцатый получил силу, способную уничтожить Дегустатора Душ, взамен моей бессмертной души, — решительно ответила девушка.

Я протянул ей обгоревшую конечность для рукопожатия, на которой загорелась копия пентаграммы Ним:

— Так скрепим же сделку, — объявил я.

Последний раз я взял её за руку. Понимал, что больше с ней не увижусь. Не в этом мире. Не в этом времени. Это прикосновение... в нём ощущалась безграничная забота и любовь. Так тепло и приятно, что я позабыл о нестерпимой боли.

— Твоё желание исполнено.

Последние слова прозвучали как приговор. Ним радостно улыбнулась на прощание, свет её глаз померк навсегда. Тело девушки мягко упало наземь.

Шесть глаз на моём лице мгновенно открылись, за спиной выросло ещё четыре крыла, а кожа приобрела ярко-алый цвет, будто светилась изнутри. Контракт был исполнен, его узы отпустили меня.

Я издал жуткий вопль, в котором смешалась боль потери, ярость, ненависть, жажда крови и моё личное горе.

— ЛЮЦИФЕР! — Маргарита увидела мою трансформацию, поняла, что души принца ада ей не видать, бросила играть с полумёртвыми противниками и двинула в мою сторону.

Жуткая окровавленная масса ползла ко мне с тянущимися отростками, безуспешно пытающимися высосать из меня кровь.

*щёлк*

Я сделал звучный щелчок пальцами, рассыпая дегустатора Душ на атомы. Мерзкая масса продолжала движение, несмотря на полную дезинтеграцию. На, искажённом уродливыми мутациями, лице Маргариты застыл первобытный ужас. В этот миг она успела понять, что я уничтожаю её душу — полностью вычёркиваю из всех планов бытия. Она больше никогда не сможет ни воскреснуть, ни переродиться. Смерть в исконном её значение, в какую она и верила до последнего со своими убеждениями.

— Твоё желание исполнено, — дрожащими губами сказал я, возвращаясь в прежнюю форму. Я более не мог держаться на ногах, свалился рядом с телом Ним, протянул руку к её лицу и моё сознание поглотила тьма.

Эпилог

О, Великое Пламя — какая слабость и боль! Такое ощущение, что я выполнил все упражнения этого мира разом. Как хорошо просто полежать, когда все конечности словно налиты свинцом...

Интересно, это меня так на тренировке Рихтер загонял? Кажется, он превзошёл сам себя... не припомню я подобного состояния после его «разминок».

Мысли текли медленно и лениво, будто время во всём мире уподобились карамельному пудингу... ммм! Карамельный! Как всегда, охлаждённый, сверху взбитые сливки, а на них расплавленный тёмный шоколад дроу марки «Долгий Поцелуй». Полторы тысячи кредитов за плитку, между прочим...

Мои сладкие представления о тянущемся времени прервались неприятным чувством слежки. Чужой взгляд на себе я замечал практически сразу и в любом состоянии. Попробовал разлепить глаза: веки тоже налиты свинцом, как и всё оставшееся тело. Килограмм по десять каждое, не меньше.

Как же я устал...

Но что я мог такого делать, чтобы смертельно устать? Я напрягаю память, а она тоже «прибавила в весе» за компанию — неохотно позволяла копаться в воспоминаниях.

Любопытство пересилило усталость, ведь нельзя проигнорировать чей-то настойчивый взгляд, верно? Едва разлепил глаза — встретился взглядом с шестью знакомыми очами. Глаза отца ни с чем не спутаешь!

Но вот что странно: отче редко позволял себе тратить драгоценное время просто так, особенно, когда вопрос заходил обо мне. А тут он смиренно сидит, в глазах не чувствуется обыденного гнева в симбиозе с нетерпеливостью... Это зрелище — как встретить горшочек золота Леприкона на конце радуги. Без преувеличения.

Быть может, это лишь сон? Слишком странная атмосфера царила в... моей комнате?