«Востваг» был целой эпохой в деятельности военной разведки, и с этой фирмой еще придется встретиться в последующем.

Изначально концессионное общество «Востваг» специализировалось по отдельным второстепенным статьям сырьевого и промышленного экспорта – яйцу, птице (пух, перья) и кишкам. С этой целью на территории Советского Союза был создан заготовительный и производственный аппараты (переработочные предприятия). Предприятие приносило прибыль, но не IV управлению, а Наркомфину. С 1923 по 1928 г. «Востваг» отчислил Наркомфину 50 % прибыли – 1 522 696,41 руб., а Мосфинотделу – подоходный налог (158 880,58 руб.), многократно окупив вложенные в свое создание деньги.

В связи с постановлением Политбюро о прекращении отправок оружия за границу, в том числе в страны Востока, и прежде всего в Китай, заместитель председателя РВС СССР и заместитель наркомвоенмора И. С. Уншлихт обратился 7 апреля 1927 г. к Сталину. Он предложил для разведывательных целей использовать впредь, до создания частной фирмы, «маскирующей торговлю оружием», существовавшее в СССР с 1923 г. концессионное общество «Востваг». «Это общество пользуется хорошей репутацией на заграничном рынке, имеет солидные торговые связи на внешних рынках, и руководящий состав его подобран из надежных товарищей», – подчеркивал Уншлихт.

На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 апреля 1927 г. было принято решение: «1. а) Операции по торговле оружием возложить на концессионное общество «Востваг».

И, действительно, «Востваг» был задействован в организации торговли оружием с Китаем и Монголией, что ставило концессионное общество и его сотрудников под угрозу «засветки», хотя у руководства IV управления с «Воствагом» связывались совсем иные, далекоидущие планы. И именно этот непродуманный шаг был одной из причин, приведшей к ликвидации спустя десятилетие этой процветавшей фирмы со многими ее филиалами.

Задача организации каналов связи для агентуры предполагала формирование нелегальных линий связи и была тесно связана с созданием нелегальных агентурных аппаратов. Каждой резидентуре было предложено в кратчайший срок создать «…нелегальные фото и подобрать необходимые конспиративные квартиры для явок, хранилищ и техники». Кроме того, всем резидентурам было предложено установление достаточного количества действующих и резервных адресов для агентурной переписки. По линии этого задания во всех основных резидентурах имелись, по оценке IV управления, «значительные успехи». Это объясняется тем, что и до директивы Политбюро «все наши серьезные резидентуры имели частичные нелегальные аппараты», а также тем, что для проведения указаний Центра в жизнь каждой резидентуре на протяжении последних месяцев выделялось примерно по 1000 долларов сверх сметы.

Помимо выполнения общих задач было намечено провести еще следующие мероприятия:

– укрепление и расширение радиодела в Берлине и устройство в столице Германии монтировочной мастерской; установление наиболее подходящего во всех отношениях для агентуры типа рации, приобретение необходимых частей к ней и «…сдача последних для монтажа в нашу радиомастерскую»;

– подбор людей для использования в последующем в качестве радистов; направление всех отобранных лиц в Берлин для краткосрочного обучения радиоделу «тт. Корчемным и Янковым»;

– подбор людей для курьерской связи по линиям Париж – Лондон, Париж – Рим, Париж – Берлин; Берлин – Голландия – Лондон, Берлин – Швеция, Берлин – Данциг – Варшава, Берлин – Рига – Прибалтика; Вена – Бухарест, Вена – Берлин, Вена – Рим; Швеция – Финляндия – Мурманск;

– ускорение создания «центрального паспортного бюро в Берлине» и развитие «паспортных связей» во всех крупных центрах.

Особые отношения Советской России с Германией позволили не ограничиваться разведкой Веймарской республики, а использовать территорию этой страны для ведения агентурной разведки в других странах Европы. Однако провалы в европейских странах и последовавшие за ними постановления Политбюро настоятельно требовали и пересмотра места берлинской резидентуры в организации перевода военной разведки за рубежом на нелегальные рельсы. Сама берлинская резидентура должна была переводиться на нелегальное положение, а не выступать в какой-то степени в качестве Берлинского центра186, который существовал здесь с 1921 по 1924 г.

Начало перевода разведки на нелегальные позиции было связано в том числе и с последствиями налета на пекинское посольство. Оно поразительным образом совпало с разрывом отношений Советского Союза сначала с Чан Кайши (апрель 1927 г.), а затем с уханьским правительством (июль 1927 г.) в Центральном Китае и в то же время – с маршалом Фэн Юйсяном на Севере страны. Такой резкий поворот в советско-китайских отношениях привел в течение 1927 г. к отзыву военных специалистов, что лишило Разведупр широких легальных возможностей по ведению разведки в Китае.

Соблюдение требований конспирации предполагало и соответствие поведения советских разведчиков, направляемых на нелегальную работу, нормам поведения иностранцев в стране пребывания.

Русские, которые начинали осваивать Китай только тогда, когда вступали на его землю, попадали в разные курьезные ситуации. Подобные коллизии можно было бы отнести к разряду занимательных, если бы они с самого начала не вели к расконспирации вновь прибывших в Китай представителей советской разведки и Коминтерна.

До апреля 1927 г. разведывательная работа в Китае в значительной степени облегчалась тем, что имелись большие официальные возможности и советские представители пользовались там популярностью. В ряде провинций Китая советские работники не только пользовались особым покровительством и уважением со стороны китайских властей, но и снисходительным их отношением к разведывательной работе среди рабочих, крестьян и даже в армии.

Это давало разведчикам возможность встречаться и знакомиться с огромным количеством китайских общественных деятелей, в большинстве случаев симпатизировавших СССР, а также с немалым количеством простых китайцев, стремившихся как-то подзаработать. Как среди первых, так и среди вторых даже малоопытный разведчик мог завербовать ценных агентов и подыскать хороших вербовщиков.

После пекинского налета и разрыва отношений сначала с «правым» Гоминьданом, а потом и с «левым» ситуация в корне изменилась, и разведчики были лишены всех вышеперечисленных возможностей. Переход на нелегальное положение усложнял на первых порах организацию и ведение разведывательной работы и не давал тех результатов, которые имелись при наличии официальных возможностей. Но были и положительные стороны – нелегальное положение разведчиков должно было обеспечить непрерывность работы при любых осложнениях международной обстановки, а главное, находясь на нелегальном положении, разведчики могли оставаться на своих местах и с началом войны, когда разведывательные данные были особенно ценны.

В связи с переходом на нелегальное положение советские военные разведчики вынуждены были приспосабливаться к установившимся для европейцев в Китае традициям (правилам повседневного поведения в быту) и соблюдать все то, чем, имея широкие официальные возможности, они повсеместно пренебрегали.