– Когда ты уехала из Грифона, я убедила себя, что так лучше. Что ты вернулась в круг, которому принадлежала твоя мать. А я могу спокойно заниматься делами Темных Звезд. Постоянно твердила себе, что это к лучшему.

– А потом я передала тебе дар, – говорит Сейер. – Той ночью, в переулке.

Фен стискивает кулаки:

– Я всегда сдерживаю магию. И так тщательно, что иногда забываю, что она у меня есть. Но после передачи она вырвалась на свободу. И будто зажила собственной жизнью.

Сейер помнит тот эпизод, вкус шторма и железа. Ощущение небывалых сил. Тогда ее захлестнула магия земли и воздуха.

Она вспоминает, как Гвеллин схватился за лицо и простонал: «Мой зуб». Как его зуб в синей металлической коронке упал на землю.

– Зуб Гвеллина, – выдыхает она. – Это ты его ударила?

На лице Фен на мгновение мелькает улыбка.

– Магия никогда не была такой сильной, как в тот момент. Это напугало меня. Поэтому я старалась держаться подальше от тебя, надеясь, что она успокоится.

Вот почему Фен была такой отстраненной. И до сих пор ни разу не коснулась Сейер.

– Как и обещала, я начала следить за Красной Рукой, – проведя ладонью по мокрым волосам, говорит Фен, – чтобы выяснить, что он задумал. Но я не прикладывала особых усилий. Мне казалось, он ни за что не найдет тебя, к тому же я не хотела с ним связываться. Но мне следовало знать, что он не остановится. И понимать, к чему это может привести. Рэнкину удалось перехватить записку, в которой говорилось о нападении на особняки Динатрис. Я не могла позволить, чтобы ему в руки попала хоть одна девушка, обладающая магией.

Воздух в зимнем саду теплый и влажный. Сейер с трудом может вздохнуть. Но она не двигается. И едва дышит, боясь что-то пропустить.

– Ты схватила меня за руку, когда Матильда воспользовалась «Плащом Тьмы», – говорит Фен. – Я почувствовала, как твоя магия взывает к моей. А еще других девушек. И сад. Корни, листья… они словно стали продолжением моего тела. Магия вновь вырвалась на свободу.

Сейер помнит, как Фен отдернула руку, а потом захлестали ветки, корни змеями вырвались из земли. Это сделала Фен. Она использовала магию. А Сейер ничего не заметила. Ничего не поняла.

Фен бледнеет. И касается шрамов на шее.

– Деревья почувствовали мой страх, как и терновник несколько лет назад. И хотя Дорисалл не видел меня, он знал, что я там.

Что кричал Красная Рука, пока они убегали из сада? «Я знаю, что ты здесь, маленькая воровка. Я знаю, что ты здесь!» У Сейер по коже бегут мурашки.

Фен замолкает. И они молча смотрят друг на друга. Несколько шагов, разделяющих их, кажутся янтарным океаном.

Сейер всегда казалось, что это она выбрала Фен в роли подруги… новой семьи. Но теперь задается вопросом, а был ли у нее выбор? По словам Крастана, Огненные птицы, связанные между собой, чувствуют притяжение. Связанные сердцем. Но только ли магия причина того, что происходило между ними? Реальны ли ее чувства?

Сейер скрещивает руки на груди:

– Как тебе удалось скрывать магию? Почему я никогда не чувствовала нашей связи, когда мы касались друг друга?

Фен тянется к коробочке, лежащей в кармане жилета.

– Дорисалл постоянно копался в книгах из великой библиотеки Августейна. Пытаясь найти траву, о которой упоминает Маррен в некоторых дневниках. Ту, что способна лишить ведьму магии. Но в записях не было точного названия. Поэтому Рука начал собирать редкие растения со всего мира, чтобы выяснить, о каком писал Маррен. А я тайком таскала образцы. И пробовала их на себе.

У Сейер перехватывает дыхание.

– Они могли навредить тебе, Фен. Или убить.

– В то время я бы не возражала.

Это признание лишает Сейер дара речи. Фен делает медленный глубокий вдох и продолжает:

– Но в конце концов я нашла траву, которая, казалось, давала нужный результат, если ее немного пожевать. – Она слегка покачивает коробочкой. – Это растение называется «вейлийский бримус». Свежие листья неплохо помогали скрывать магию, но сушеные справляются намного лучше. Я украла черенки листьев с его стола, когда убегала. И стала выращивать куст, чтоб у меня всегда был запас.

– Твой мастик, – выдыхает Сейер.

Жвачка с гнилостным, едким запахом, которую вечно жевала Фен. Тот же запах исходил от курильницы Красной Руки, которой он размахивал в лавке Крастана. «Ты дышала ведьминым ядом», – заявил он.

Фен кивает, отводя взгляд:

– Я добавляла совсем чуть-чуть. Хватало щепотки, чтобы сдерживать магию.

Сейер прижимает ладонь к животу, вспомнив, как чувствовала себя, вдыхая дым от горящей травы. Выворачивающая тошнота, а затем пустота, словно у нее отняли кусочек души. На глазах Сейер выступают слезы.

Красная Рука причинил Фен столько боли, что она предпочла бы умереть, лишь бы не иметь дело с магией, которая живет в ней.

– Почему ты не сказала мне? – шепчет Сейер.

– Потому что никому об этом не рассказываю. Я и себе не хочу в этом признаваться.

– Но почему ты не сказала мне?

Когда умерла мама, Сейер казалось, что мир померк. «Я осталась одна», – всхлипнула она. «Это не так», – ответила Фен и обняла ее. Сейер старалась защитить свое сердце, но в ту ночь открыла его, впустив Фен. А оказалось, Фен никогда не собиралась впускать ее в свое.

Захлестнувшая Сейер обида вызывает всплеск магии, которая проносится по оранжерее, играя с листьями и разнося запах земли. Сейер чувствует себя еще более уязвимой.

– Ты мне не доверяла. – Она сглатывает ком в горле, ее голос дрожит. – Теперь мне кажется, что я никогда не знала тебя по-настоящему.

Фен подходит к ней. И останавливается, когда они оказываются на расстоянии вытянутой руки.

– Не говори так, Тиг.

Обхватив руку Сейер, Фен прижимает ее к сердцу. Сейер слышит, как громко оно колотится, будто пытается заговорить.

– Ты знаешь меня намного лучше, чем кто-либо.

Резкие нотки в голосе Фен ранят. Слеза скатывается по щеке Сейер.

– Я устала от лжи.

Развернувшись, она убегает из зимнего сада. Тени тянутся к ней, пока она бежит по коридорам и через бальный зал в фойе. Оказавшись там, она прижимается к стене рядом с вазой, заполненной молчаливыми призрачниками. Слезы прокладывают горячие дорожки по ее щекам.

– Сейер.

Она вскидывает голову. Лета. Хотя женщина совсем не похожа на Надю Сант-Хельд, увидев ее, Сейер ощущает тоску по маме.

Лета раскрывает объятия, и та падает в них, давая волю слезам.

– Все хорошо, – шепчет Лета. – Ты дома.

Закрыв глаза, Сейер на мгновение представляет, что Лета – ее мама. Будь это так, о чем бы она ее спросила?

Почему все сложилось именно так? Сейер переехала из квартала Грифона, чтобы выполнить обещание, заработать немного денег и наладить жизнь. Она приехала сюда не для того, чтобы заводить друзей или впутываться в их проблемы. Как же получилось,